Его рана, правда пустяковая, стала символом беззаботности и
отсутствия уважения к ней. Ее лицо становилось все более страдальческим, а его
– беспомощным.
Се'Недра внимательно наблюдала, как искусно Ариана
превращала любое оправдание молодого человека в еще большую вину, и заносила
эти превосходные приемы в тайники своей памяти, чтобы использовать их в
дальнейшем. Правда, Гарион был немного умнее Леллдорина, но этот прием,
наверное, окажет свое действие и на него, если она немного попрактикуется.
Встреча Таибы с Релгом, напротив, прошла без слов.
Прекрасная марагская женщина, которая избежала казематов в Рэк Ктоле, чтобы
попасть в рабство иного рода, по возвращении алгосского фанатика безудержно
устремилась к нему. С тихим криком, позабыв обо всем на свете, она обняла его.
Релг отступил, но его машинальное: «Не трогай меня!» – казалось, замерло на
устах, и глаза его широко раскрылись, когда она снова прижалась к нему. Затем
Таиба вспомнила его неприязнь, и руки ее бессильно упали, но фиалковые глаза
сияли, упиваясь его бледным лицом. И тогда Релг осторожно, будто касаясь огня,
взял ее руку. На лице Таибы мелькнула тень недоверия, но почти тут же оно стало
наливаться румянцем. Несколько мгновений они смотрели в глаза друг другу, а
затем пошли, держась за руки. Глаза Таибы были скромно опущены, но на полных
чувственных губах порхала легкая торжествующая улыбка.
Эта маленькая победа чрезвычайно подняла дух армии. Жара и
пыль, казалось, больше не подтачивали ее силы, как это было в первые дни
похода, а по мере дальнейшего неуклонного продвижения на Восток чувство
товарищества между различными ее частями все росло.
Четыре дня заняло продвижение к истокам реки Марду, и еще
день потребовался для того, чтобы найти место, где можно было бы спустить суда
на воду. Олгарские патрули Хеттара проникли далеко вперед и сообщили, что
остался всего лишь один порог, находящийся в десяти лигах, а после него река
уже спокойно течет по таллской равнине.
– Мы можем переправить суда через эти пороги, –
заявил король Энхег. – А сейчас давайте спустим их на воду. Мы и так уже
потеряли достаточно много времени.
В этом месте берег был довольно обрывист, но солдаты
энергично взялись за лопаты и мотыги и скоро сделали пологий спуск. Один за
другим суда сталкивали по этому спуску на воду.
– Понадобится время, чтобы поставить мачты, –
сказал Энхег.
– Оставьте это на потом, – возразил Родар. Энхег
пристально посмотрел на него.
– Ты же все равно не собираешься ставить паруса, Энхег,
а мачты торчат слишком высоко. Даже самый глупый в мире талл поймет, что
происходит, если увидит целый лес корабельных мачт, двигающихся вниз по реке.
К вечеру все корабли были спущены на воду, и Полгара привела
принцессу, Ариану и Таибу на борт судна Бэйрека. Дувший вверх по реке ветерок
покрывал небольшой рябью поверхность воды и чуть замедлял движение судов.
Покрытая травой таллская равнина простиралась под красноватым от заката небом,
на котором одна за другой появлялись звезды.
– Далеко еще до Талл Марду? – спросила Се'Недра у
Бэйрека.
Тот погладил бороду, устремив взгляд по реке.
– До порогов один день, – ответил он, – затем
день, чтобы переправить через них суда, а потом еще около двух дней.
– Итого четыре дня, – сказала она тихим голосом.
Бэйрек кивнул.
– Хотелось бы мне, чтобы все это скорее
закончилось, – вздохнула она.
– Всему свое время, Се'Недра, – ответил он. –
Всему свое время.
Глава 15
Корабли были переполнены – несмотря на то что только
половина армии могла там разместиться. Олгары и мимбратские рыцари
патрулировали берега, когда чиреки направляли суда вниз по реке к порогам, а
пехотные части, которым на кораблях не хватило места, ехали на запасных лошадях
кавалерии.
По обеим сторонам реки тянулись холмы; длинные, пологие их
склоны покрывала густая, выжженная солнцем трава. Невдалеке виднелись редкие
купы низких, но пышных деревьев, которые обрамляли подножия холмов, а вблизи
реки подымались заросли кипрея и ползучей ежевики. Небо оставалось ясным, и
было жарко, хотя воздух пропитывала влага, тогда как от сухости на огромном
каменистом нагорье в равной мере страдали и люди, и лошади. Но все понимали,
что это вражеская территория, и всадники, продвигавшиеся вдоль берега, не
выпускали из рук оружие.
А затем суда обогнули излучину реки, и корабелы увидели
бушующие впереди воды порогов. Бэйрек схватился за штурвал своего большого
корабля и пришвартовал его к берегу.
– Похоже, настало время прогуляться пешком, –
проворчал он.
Но на носу судна возник спор. Король Фулрах громко
протестовал против решения оставить повозки с провиантом за порогами.
– Я доставил их сюда не для того, чтобы бросать
здесь, – заявил он с нехарактерным для него пылом.
– Но ведь они движутся медленно, – сказал
Энхег. – А мы спешим, Фулрах.
Мне нужно провести суда через Талл Марду до того, как мерги
или маллорийцы проснутся и поймут, что мы делаем.
– Вы не были против обоза, когда испытывали на
плоскогорье голод и жажду.
– Это было тогда, а сейчас есть сейчас. Я должен
позаботиться о своих судах.
– А я о своих повозках.
– С ними все будет в порядке, Фулрах, –
примирительно сказал Родар. – Нам действительно нужно торопиться, а твои
повозки будут помехой.
– Если кто-нибудь доберется до них и сожжет, придется
голодать, прежде чем мы вернемся обратно в форты, Родар.
– Мы оставим людей охранять их, Фулрах. Будь
благоразумен. Ты слишком беспокоишься.
– Нужно же кому-то это делать. Вы, олорны, по-видимому,
забываете, что сражения – это лишь половина дела.
– Не будь бабой, Фулрах, – сказал Энхег. Фулрах
побледнел как мел.
– Не думаю, что стоит обращать внимание на твое
последнее замечание, Энхег, – зло сказал он, затем повернулся на каблуках
и гордо удалился.
– Что это с ним? – с невинным видом спросил король
чиреков.
– Энхег, если ты не научишься держать рот на замке,
нам, возможно, придется надеть на тебя намордник, – ответил ему Родар.
– Я думал, что мы прибыли сюда драться с
энгараками, – спокойно сказал Бренд. – Разве что нибудь изменилось?
Перебранка между военачальниками обеспокоила Се'Недру, и она
поспешила к Полгаре.
