На некотором расстоянии от леса на косогоре расположилась
деревня, жавшаяся с одной стороны к огромному котловану, который был вырыт в
красной глине на склоне холма.
– Поселок горняков, – заметил Белгарат. –
Давайте немного побудем там и разузнаем, что здесь происходит.
Они осторожно стали спускаться по склону. По мере
приближения к деревне Гарион мог заметить, что вид у нее такой же, какой они
уже наблюдали в Яр Гораке. Строения были воздвигнуты тем же способом –
неотесанные бревна и необработанный камень, а на невысоких крышах виднелись
большие камни, уложенные для того, чтобы зимние ветры не срывали кровельную
дранку. Недраки, очевидно, не заботились о внешнем виде домов: строили стены,
воздвигали крышу, заселялись, чтобы заняться другими делами, не утруждая себя
той завершающей отделкой, которая придает жилищу окончательный вид и которую
сендар и толнедриец сочли бы абсолютно необходимыми. Весь поселок, казалось,
был воплощением принципа «и так сойдет», который Гариону совсем не нравился.
Некоторые из горняков, проживавших в деревне, вышли на
грязные улицы, чтобы посмотреть на проезжавших незнакомцев. Их черные кожаные
одежды были испачканы землей, в которой они копались, а их взгляды казались
недружелюбными и подозрительными. Здесь царил дух пугливой настороженности и в
то же время вызывающей враждебности.
Силк резко повернул голову в сторону большого низкого здания
с грубо нарисованными гроздьями винограда на вывеске, которая раскачивалась на
ветру над входной дверью. Здание окружала широкая крытая галерея, и одетые в
кожу недраки сидели вдоль нее на скамейках, наблюдая за схваткой собак посреди
улицы.
Белгарат кивнул:
– Давайте подъедем с другой стороны – на случай, если
нам придется срочно убираться.
Они спешились у края галереи, привязали лошадей к ограде и
вошли внутрь.
Внутри таверны оказалось темно и дымно, поскольку окна, по
всей вероятности, представляли собой редкое явление в домах недраков. Столы и
скамейки были грубо сколочены, а свет давали коптящие масляные светильники,
подвешенные на цепях, к стропилам. Пол покрывали пятна грязи и разбросанные
объедки. Собаки свободно бродили под столами и скамейками. В воздухе висел
тяжелый запах несвежего пива и немытых тел. И хотя полдень едва миновал,
таверна была полна. Многие мужчины, сидевшие в большой комнате, уже явно
преуспели в поглощении выпивки. Было шумно, поскольку недраки, сидевшие за
столами или болтавшиеся по комнате, казалось, привыкли говорить напрягая
голосовые связки.
Белгарат протолкался к столу, стоявшему в углу комнаты, за
которым, уставившись в кружку эля, одиноко сидел человек с мутными глазами и
отвисшей губой.
– Вы не возражаете, если мы сядем за ваш стол, не так
ли? – спросил его старик довольно резко и уселся, не дожидаясь ответа.
– А что с того, если бы я и возражал? – спросил
человек с кружкой. Он был небрит, с мешками под налитыми кровью глазами.
– Ничего, – коротко бросил Белгарат.
– Вы здесь впервые, не правда ли? – Недрак смотрел
на всех троих почти совсем без интереса, не без труда пытаясь сосредоточить
хоть на чем-нибудь взгляд.
– Я, правда, не вижу, какое вам дело до того, –
грубо ответил Белгарат.
– У вас слишком бойкий язык для человека, пережившего
свой расцвет, – высказал предположение недрак, угрожающе сжимая кулаки.
– Я пришел сюда пить, а не драться, – резко заявил
Силк. – Позже я могу передумать, но сейчас испытываю жажду. – Он
схватил за руку проходившего слугу.
– Держите свои руки при себе, – бросил ему
слуга. – Вы с ним вместе? – И показал на недрака, к которому они
присоединились.
– Мы сидим вместе с ним, а что?
– Вы хотите три кружки или четыре?
– Сейчас я хочу одну. А другим принеси то, чего они
хотят. По первому кругу я плачу за всех.
Слуга недовольно промычал что-то и стал проталкиваться
сквозь толпу, иногда останавливаясь, чтобы дать пинка собаке.
Предложение Силка, очевидно, умерило воинственность их
недракского приятеля.
– Вы выбрали плохое время, чтобы приехать в этот
город, – сказал он им. – Вся округа кишит маллорийскими вербовщиками
рекрутов.
– Мы были высоко в горах, – ответил
Белгарат, – и, возможно, вернемся туда через день или два. Что бы ни
происходило здесь, внизу, нас это совсем не интересует.
– А следовало бы поинтересоваться, пока вы здесь, если
не хотите попробовать армейской каши.
– Где-то идет война? – спросил его Силк.
– Вероятно. Так, по крайней мере, говорят. Где то в
Мишарак-ас-Талле.
– Никогда не встречал талла, способного воевать, –
фыркнул Силк.
– Это не таллы. Полагаю, речь идет об олорнах. У них
появилась королева – если вы можете вообразить себе такое, – и она
собирается вторгнуться к таллам.
– Королева? – усмехнулся Силк. – Тогда не
нужна большая армия. Пусть таллы сами воюют с ней.
– Скажите об этом маллорийским вербовщикам, –
предложил недрак.
– Тебе что, понадобилось время, чтобы сварить этот
эль? – набросился Силк на слугу, который наконец-то явился с четырьмя
большими кружками.
– Это не единственная таверна в мире, дружище, –
ответил слуга. – Если не нравится эта, пойдите поищите другую. С вас
двенадцать пенни.
– По три пенни за кружку! – воскликнул Силк.
– Времена тяжелые. Силк, ворча, заплатил.
– Спасибо, – сказал недрак, с которым они сидели,
беря кружку.
– Не стоит благодарности, – кисло произнес Силк.
– А что делают здесь маллорийцы? – спросил
Белгарат.
– Набрасываются на каждого, кто может стоять, видеть
молнию и слышать гром. Они рекрутируют с помощью кандалов, так что отказаться
несколько трудновато. При них находятся также гролимы, а те держат на виду свои
жертвенные ножи, как бы намекая на то, что может случиться со всяким, кто
слишком уж возражает.
– Возможно, вы были правы, когда сказали, что мы
выбрали плохое время для того, чтобы спуститься с гор, – сказал Силк.
Недрак кивнул.
– Гролимы говорят, что Торак шевелится во сне.
– Это не очень хорошие вести, – ответил Силк.
