– Ничего, – сказал ему Белгарат. – Это только
тень.
– Они и это могут делать? – Силк был поражен.
– Я же говорил, что это гролимы.
– Мы голодны, – пророкотала гончая с горящими
глазами. – Я скоро вернусь со своими собратьями по стае, и мы наедимся
человечины. – Тень замерцала и исчезла.
– Теперь они знают, где мы. – В голосе Силка
звучало уныние. – Сделай что нибудь, Белгарат. Почему бы тебе не
прибегнуть к волшебству?
– Это только выдало бы наше местонахождение. А здесь
есть и другие опасности, помимо гончих.
– Я бы сказал, что всему свое время. Давайте о них пока
не думать. Видели ли вы эти клыки?
– Приближаются, – напряженно сказал Гарион: с
дальнего конца болота явственно слышался плеск воды.
– Сделай же что-нибудь, Белгарат!
Небо вдруг потемнело, а воздух будто сгустился вокруг них.
Издали донесся угрожающий раскат грома, и лес как бы глубоко вздохнул.
– Поехали, – сказал Белгарат, и лошади зашлепали
по мутной коричневой воде к дальнему краю болота. Осины совершенно неожиданно
повернули вверх нижние серебристые стороны листьев – по всему лесу будто волна
прокатилась.
Гончие теперь были совсем близко, в их лае звучало
торжество, когда они пробирались через маслянистое, зловонное болото.
А затем над лесом мелькнула яркая голубовато-белая вспышка,
прогремел гром, и небеса разверзлись. С шумом, не уступавшим раскатам грома, на
путников неожиданно обрушились потоки воды. Завывал ветер, срывая листья осин и
бешено крутя их в воздухе.
– Это ты наделал? – прокричал Силк Белгарату.
Но остолбеневшее лицо Белгарата яснее ясного говорило, что
буря для него такая же неожиданность, как и для Силка. Они повернулись к
Гариону.
– Это ты сделал? – спросил Белгарат.
– Он этого не делал. Это сделал я. – Голос,
который исходил изо рта Гариона, не был его голосом. – Я слишком долго над
этим трудился, чтобы все испортила свора собак.
– Я ничего не слышал, – удивился Белгарат, вытирая
лицо, – даже шепота.
– Ты слушал не в то время, – ответил голос
внутреннего собеседника Гариона. – Я начал готовить эту бурю еще ранней
весной. И только сейчас она здесь разразилась.
– Ты знал, что она нам потребуется?
– Разумеется. Поворачивайте на восток. Гончие не смогут
взять след в таких условиях. Сделайте круг и войдите в город с восточной
стороны. Там меньше сторожей.
Ливень хлестал, сопровождаемый раскатами грома и вспышками
молний.
– Дождь будет долго продолжаться? – прокричал
Белгарат сквозь царивший кругом грохот.
– Достаточно долго. Я целую неделю собирал его над
Восточным морем. Он обрушился на побережье сегодня утром. Поворачивайте на восток.
– Мы можем поговорить в пути? – спросил
Белгарат. – У меня есть масса вопросов.
– Сейчас вряд ли подходящее время для дискуссий,
Белгарат. Вам нужно спешить. Остальные прибыли в Ктол Мишрак сегодня утром как
раз перед бурей. Все готово, поторапливайтесь.
– Это случится сегодня?
– Да, если вы поспеете вовремя. Торак, наверное, уже
проснулся. Думаю, вам лучше быть там, когда он откроет глаза.
Белгарат снова вытер лицо, по которому струились потоки
воды.
– Поехали! – резко сказал он и повел своих
спутников сквозь ливень к твердой земле.
Дождь и ураганный ветер продолжались несколько часов.
Промокшие, жалкие, полуослепшие от летящих листьев и веток, трое путников
продвигались на восток.
Лай гончих, застрявших в болоте, смолк позади них на
последней отчаянной ноте, в которой звучала бессильная ярость, поскольку потоп
смыл все следы и в зарослях камыша, и в лесу.
Когда же настала ночь, они достигли низкой гряды холмов
далеко на востоке, а ливень перешел в моросящий дождь, перемежаясь изредка
шквалами холодного, пронизывающего ветра с Восточного моря.
– Ты уверен, что знаешь дорогу? – спросил Силк
Белгарата.
– Я могу найти ее, – угрюмо сказал
Белгарат. – У Ктол Мишрака особый запах.
Дождь совсем перестал к тому времени, когда они оказались на
опушке леса.
Запах, о котором говорил Белгарат, не был резким зловонием,
а скорее смесью, в которой преобладал запах ржавчины, хотя чувствовались также
зловоние затхлой воды и горький привкус поганок. От этого создавалось
впечатление упадка и разложения. Когда путники достигли последних деревьев,
Белгарат натянул поводья и тихо сказал:
– Вот он.
Лежащая перед ними котловина освещалась каким-то бледным,
болезненным светом, который, казалось, исходил из самой земли, а в самом центре
этой большой впадины высились руины города.
– Что за странный свет? – напряженно прошептал
Гарион.
– Фосфоресценция, – проворчал Белгарат. – Это
от поганок, которые растут там повсюду. Солнце никогда не светит над Ктол
Мишраком, поэтому он представляет собой естественную питательную почву для
всякой дряни, которая растет в темноте. Мы оставим лошадей здесь. – И
Белгарат слез с седла.
– Замечательная идея! – заявил Силк, также слезая
с лошади. – Может быть, нам захочется срочно уехать. – Коротышка весь
промок и дрожал.
– Нет, – спокойно сказал Белгарат. – Если нас
ждет удача, никто в городе не будет заинтересован в том, чтобы причинить нам
вред; а если все пойдет не так, то нам тогда будет уже все равно.
– Не нравятся мне безвыходные обстоятельства, –
кисло пробормотал Силк.
– Значит, ты поехал зря, – ответил
Белгарат. – То, что мы собираемся здесь делать, должно быть сделано. Раз
мы начали, то уже никак не можем повернуть назад.
– Но ведь это не обязательно должно мне нравиться, не
так ли? И что теперь?
– Гарион и я изменим облик, чтобы вызывать меньше
подозрений. Ты мастер передвигаться так, что тебя не видно и не слышно, а у нас
таких навыков нет.
– Ты собираешься прибегнуть к волшебству здесь, в такой
близости от Торака? – недоверчиво спросил Силк.
