– Супружество должно быть единением равных, дочь моя.
Как же может этот добрый, храбрый человек быть тебе мужем, пока у тебя остается
твоя сила?
Она беспомощно посмотрела на него.
– Могла бы ты, Полгара, пожертвовать собой? Стать ему
равной? С такими же способностями, как у него?
Она посмотрела на него, поколебалась, а затем сказала одно
только слово:
– Да.
Гарион был потрясен – и не столько согласием тети Пол,
сколько требованием Олдура. Сила чародейки была основой и средоточием всего ее
существования.
Отнять ее значило бы оставить тетю Пол ни с чем. Кем же она
будет тогда? Сможет ли она вообще жить? Это слишком жестокая цена, а ведь
Гарион верил, что Олдур – добрый бог.
– Я приму эту жертву, Полгара, – говорил
Олдур. – Я переговорю с моим отцом и братьями. По веским причинам мы сами
отказались от воскрешения умерших, и поэтому мы все должны дать согласие на
это, прежде чем кто-то из нас попытается нарушить сложившееся положение
вещей. – И Олдур вернулся к скорбной группе, стоящей у смертного ложа
Торака.
– Как он только мог сделать это? – спросил Гарион
у деда, все еще обнимая Се'Недру.
– Что сделать?
– Попросить ее отказаться от своей силы. Это убьет ее.
– Она много сильнее, чем ты думаешь, Гарион, –
заверил его Белгарат, – а доводы Олдура разумны. Ни одно супружество не
выдержит такого неравенства.
Среди светящихся богов раздался сердитый голос.
– Нет! – Это был Мара, скорбящий бог марагов, которых
больше не существовало. – Почему должен быть воскрешен один человек, когда
все мои дети убиты и лежат холодные и мертвые? Разве Олдур услышал мои мольбы?
Пришел ли он ко мне на помощь, когда умирали мои дети? Я не соглашусь!
– Я и не рассчитывал на это, – пробормотал
Белгарат. – Пора мне принять меры, пока дело не зашло слишком
далеко. – Он пересек заваленную обломками площадку и почтительно
поклонился. – Извините, что вмешиваюсь, – сказал он, – но не
примет ли брат моего Учителя в качестве подарка за помощь в воскрешении Дерника
женщину из племени марагов?
Слезы Мары, которые всегда текли из его глаз, внезапно
высохли, а на лице появилось выражение недоверия.
– Женщину из племени марагов? – резко спросил
он. – Но их больше нет. Я бы почувствовал сердцем, если бы хоть кто-нибудь
из моих детей выжил в Марагоре.
– Ну конечно, бог Мара, – быстро согласился
Белгарат. – Но что вы скажете о тех немногих, которые были вывезены из
Марагора и проданы в вечное рабство?
– Так ты знаешь хотя бы одного из них, Белгарат? –
Мара задал этот вопрос со всем пылом отчаяния.
Старик кивнул.
– Мы нашли ее в казематах для рабов под Рэк Ктолом, бог
Мара. Имя ее Таиба. Она только одна, но раса может быть восстановлена с помощью
одной такой женщины – особенно если за ней будет присматривать любящий бог.
– Где же Таиба, моя дочь?
– На попечении Релга, одного из алгосов, – ответил
Белгарат. – Кажется, они весьма привязались друг к другу, – вкрадчиво
добавил он.
Мара задумчиво посмотрел на него.
– Раса не может быть восстановлена с помощью одной
только женщины, – сказал он, – даже заботами любящего бога. Для этого
требуются двое. – Он повернулся к Алу. – Не отдашь ли ты мне этого
алгоса, отец? Он станет прародителем моего народа.
Ал окинул Белгарата проницательным взглядом.
– Ты знаешь, что у Релга есть другая обязанность,
которую он должен исполнять, – заметил он.
Выражение лица Белгарата стало почти веселым.
– Уверен, что Горим и я сумеем это уладить,
Святейший, – заявил он в высшей степени самоуверенно.
– А не забываешь ли ты кое-что, Белгарат? – робко
спросил Силк, как бы не желая вмешиваться в это дело. – У Релга есть одна
маленькая проблема, помнишь?
Белгарат сурово посмотрел на драснийца.
– Я думал, что мне надлежало упомянуть об этом, –
невинно сказал Силк.
Мара пристально посмотрел на обоих.
– В чем дело?
– Небольшое затруднение, бог Мара, – быстро
ответил Белгарат. – Уверен, что Таиба сможет разрешить его. Я полностью
доверяю ей по этой части.
– Мне нужно знать всю правду, – твердо сказал
Мара.
Белгарат вздохнул и бросил на Силка еще один свирепый
взгляд.
– Релг – фанатик, бог Мара, – объяснил он. –
По религиозным причинам он избегает некоторых… э… форм контактов между людьми.
– Отцовство его судьба, – сказал Ал. – От
него родится особый ребенок. Я объясню ему это. Он послушный человек и ради
меня преодолеет свои заблуждения.
– Значит, ты отдашь его мне, отец? – нетерпеливо
спросил Мара.
– Он твой, но с одним условием, о котором мы поговорим
позже.
– Давайте тогда посмотрим на этого отважного
сендара, – сказал Мара, и все следы недавних слез теперь исчезли с его
лица.
– Белгарион, – произнес голос в голове Гариона.
– Что?
– Воскрешение твоего друга теперь в твоих руках.
– Моих? Почему моих?
– Неужели ты всегда будешь это спрашивать? Ты хочешь,
чтобы Дернику вернули жизнь?
– Конечно, но я не могу этого сделать. Я не знал бы
даже, с чего начать.
– Ты делал это раньше. Помнишь жеребенка в пещере
богов?
Гарион почти позабыл об этом.
– Ты – мое орудие, Белгарион. Я могу удерживать тебя от
ошибок, по крайней мере большую часть времени. Просто расслабься, а я покажу
тебе, что делать.
Но Гарион уже начал действовать. Он опустил руку с плеча
Се'Недры и, все еще держа меч в другой руке, медленно пошел к тете Пол и телу
Дерника. Она сидела, обхватив руками голову мертвеца. Взглянув в ее глаза,
Гарион встал на колени рядом с телом.
– Ради меня, Гарион, – пробормотала она.
