Впрочем, все бы ничего, но преподаватель… Отец Амфитиск, видимо, невзлюбил окружающий мир в первое же мгновение своего рождения – иначе как этим нельзя объяснить его просто-таки патологическую ненависть к окружающим, в особенности к студентам и студенткам академии. Больше к студенткам. Лекции этого заплывшего салом борова были худшим из всех возможных наказаний, которые в состоянии придумать извращенный человеческий, да и нечеловеческий разум. Пронзительный визгливый голосок, буквально ввинчивающийся под своды черепа, и резкие выкрики, переходящие в многословные молитвы или цитаты из жизнеописания какого-нибудь замшелого святого, полностью исключали возможность просто поспать на лекции. Тем более что святой отец имел вредную привычку долго песочить отвлекшихся и потерявших нить его рассуждений (как будто она там когда-то была?). Ну и вдобавок его нудные рассуждения о греховности женского начала, после которых некоторых особенно впечатлительных барышень приходилось откачивать нюхательной солью.
Не знаю как, но я держалась, скрипя зубами и до крови прикусывая губы клыками, появляющимися от захлестывающей меня волны ярости. Поэтому каждая лекция богословия стоила мне кучи нервных клеток и нескольких испачканных кровью платочков, которыми, как оказалось, крайне удобно маскировать изменение прикуса, самопроизвольно появляющееся при первых же словах святого отца. А уж изображать из себя анемичную барышню, периодически подносящую к лицу надушенный платочек, у меня получалось просто великолепно.
– Привет, Клер. – С этими словами ко мне подошла неразлучная парочка из двух гномов, приходящихся друг другу братьями, Торката и Гроткара. Обычно эти двое ходят еще в компании с обманчиво хрупкой на вид городской эльфийкой Лаэлой, но сегодня ее что-то не было видно… ах да, она же вместе с остальными друидами на выездных занятиях. – Слушай, ты ведь в дальнейшем собираешься на конструировании големов специализироваться, ведь так?
– Ну да. – Именно это как бы полностью нейтральное от любых стихий и сил направление магии мне неожиданно приглянулось по той простой причине, что с преподавателями по чарам тьмы и крови в нашей стране некоторая напряженка. Они, конечно, есть, но им, положа руку на сердце, самим бы у кого-нибудь поучиться, а в свой разум я больше никого пускать не собираюсь, благо защититься от почти любого сканирования смогу, уж на это-то полученных способностей хватит. Сведения о том, что я являюсь дампиром, лежат в моей прелестной головке, пожалуй, на самом видном месте, и потому общаться с теми, кто читает мысли как книги, категорически не хотелось. А то дефицит априори несветлых магов живо сменится на их изобилие, ибо на такую диковинку приедет посмотреть каждый уважающий себя чародей. А я музейным экспонатом становиться не хочу. Не в последнюю очередь еще и потому, что биологические препараты обычно выставляют в разрезе.
– Тогда, может, составим рабочую связку? – продолжал Торкат. – Я кузнец рун не из последних, а ты, не в обиду будет сказано, и молот-то не удержишь.
– Пожалуй, все-таки удержу, – задумчиво произнесла я, обдумывая со всех сторон предложение гнома. Големов можно делать почти из чего угодно: глина, камень, железо, лед, даже чужая плоть. Вот только обычные, не зачарованные материалы были, как правило, недолговечны и пожирали вложенную магию со страшной силой. Для того же, чтобы создать магическую куклу, обладающую изрядным запасом прочности, требовались очень редкие материалы с уникальными характеристиками и почти не встречающиеся в природе. Ну или нужно было использовать руны, а лучше гномов их никто не знал. Подгорные жители считались признанными мастерами зачаровывания, вот только это была единственная школа волшебства, в которой они могли добиться успеха из-за врожденных особенностей строения ауры. И потому каждый кузнец рун, желавший создавать не поделки, а шедевры, скорее рано, чем поздно искал себе напарника-мага, с которым за годы совместной практики вырабатывал неподражаемую слаженность. Разрывались такие союзы тяжело: привыкать к новым партнерам – дело уж очень не быстрое. – Но вот выковать им ничего путного точно не сумею. Хм… Торкат, сам понимаешь, тут нужно подумать, взвесить все плюсы и минусы, все же не камни под гору катим…
– Угу, – важно кивнул гном.
– Эй, нелюди, чего это вы тут шушукаетесь, а? – вклинился в нашу беседу знакомый и уже, пожалуй, ненавистный голос, чей хозяин, кажется, был слегка пьян.
А вот и один из минусов. Не люблю расистов. Но объективная реальность такова, что они есть, их много, а становиться партнером их цели для издевательств номер один не хочется. Впрочем, я и сама где-то в списке их мишеней есть, но в конце. Папочка у меня богатый. И связываться с его наследницей дураков мало.
Но один нашелся. Арей Мист виконт Суагримский, блудный сыночек одного из самых серьезных магов-природников и, к сожалению, его полная противоположность. Нахал, повеса и мот. Именно такие нелестные характеристики о сем недоразумении человеческого рода можно услышать от практически любого столичного жителя. Мокрица, а не человек! В особенности если он – как, впрочем, и всегда – в окружении своры своих прихлебателей. Полный ноль в науках, и уж тем более в магии, и от этого еще больше ненавидит всех, кто хоть на пядь превосходит его интеллектом. Вдобавок к своему снобизму и нетерпимости, лишь подчеркивающим его крайне отвратительный характер, он считает себя неотразимым ловеласом и просто божественным любовником. Видимо, из-за этого с первого дня нашего знакомства он готов на все, что, как он думает, в состоянии взять мой бастион. Видите ли, страсть к экзотическим постельным игрушкам, в которые он имеет наглость пытаться заочно записать и меня, сочетается в этом куске гнилой крепи с просто-таки божественным самомнением. Извиняюсь за гномские ругательства, но, знаете, с моим папенькой человеческие мне было просто не от кого услышать.
– Виконт, покиньте наше общество. По-моему, я вас уже предупреждала…
Многозначительная пауза, во время которой я как бы невзначай положила ладонь, затянутую в тончайшую замшевую перчаточку, на рукоять «Амели».
– Ой, да ладно, мисс Неприступность, – фыркнул он, подходя ко мне на расстояние всего одного шага. Смелость ему придавал маячащий невдалеке, но, однако не в зоне прямой слышимости, преподаватель, маг-воздушник. Быстро убить человека и спрятать его труп на глазах опытного чародея невозможно, а полумер этот наглец явно не боялся. – Я же знаю, что вам хочется залезть со мной под одеяло. Гномская кровь как-никак. Скажите, безбородые, а правда, что ваши женщины настолько горячи, что бросаются на все, что шевелится, и потому-то их из-под гор не выпускают? И где та остроухая стервочка, что все время трется рядом с вами? Мне бы хотелось с ней поразвлечься…
– Когда я окончу академию, – посулил Гроткар, судорожно сжимая пальцы и, видимо, мечтая, чтобы в них оказался топор, – пусть духи гор помогают тебе жить.
Вторую часть старинной клятвы обидчику: «А смерть твою буду нести я, причем медленно» – он не произнес, таким образом не дав повода для обвинения в угрозе убийства. Впрочем, сомнительно, что эта мокрица знает древний фольклор сородичей моего отца.
– Так чего же вы тут собрались? – упорно не желал отправиться по более подобающим ему делам, например дегустации канализационных вод, Мист. – Заговоры плетете, как это принято у вашего нелюдского племени, да? Житья от вас уже в столице нет, все заполонили, вот даже в нашу академию пролезли.
