– Да как вы смеете!!!
– Смею! – Спокойный, наполненный усталостью голос ректора заставил присутствующих в кабинете деканов и начальника службы охраны академии напрячься. – Вы идиот. – Спокойная, размеренная констатация прозвучала как удар молотка гробовщика, после чего архимаг продолжил: – А ваш разлюбезный Мист не кто иной, как обычное быдло, лишь по недоразумению упомянутое в бархатной книге.
– Вы! Вы!!! – Задыхающийся от возмущения декан факультета воды попытался резко вскочить из-за стола, но конструкция кресел, а скорее всего, объемные телеса не дали ему этого сделать, и поэтому он только затрепыхался, пыхтя и подпрыгивая на сиденье. – Когда это услышит граф Суагримский, вы горько пожалеете о своих словах!!!
Горькая ухмылка, появившаяся на губах ректора, замечательно оттенила падающие на присутствующих слова, подобно звуку метронома:
– Клер Шатраэн Отхильда Дербас Туиллойска… Торкат и Гроткар Одрогар… – Дав присутствующим некоторое время для обдумывания прозвучавших имен родов и кланов, архимаг продолжил, с трудом сдерживая начинающую разгораться ярость: – Последние-то ладно. В аристократии гномов их род, несмотря на древность, занимает одно из последних мест в связи с бедностью и жизнью на поверхности в качестве нанимаемых людьми специалистов. Невеликого полета птицы, рот им заткнуть можно легко. Но вот известная вам студентка… То, что ее отец входит во вторую сотню самых богатых людей страны, а она его единственная наследница, вам, как я понимаю, неизвестно.
– Вы преувеличиваете, – осторожно заметил Валентайн, на которого лавина информации вкупе с предсказанием возможных угроз произвела некоторое впечатление. – Шатраэн Отхильда Дербас Туиллойска. Я никогда не слышал об этом клане.
Глубоко вздохнув, Лериаль лек Феанос продолжил.
– А о золотых копях Тринского хребта ты слышал? – язвительно осведомился глава академии. – Это владение нашей студентки и ее отца, других претендентов нет, род почти вымер. Если их будущая владелица захочет, то газетчики будут обливать нас грязью лет двадцать, не меньше. И вполне заслуженной, надо сказать. Обвинение в изнасиловании, несомненно подтвержденное тремя представителями благородных семей. Вы в своем уме, барон? Да ваш наидражайший граф Суагримский самолично придушит своего выродка, хоть это и не спасет репутацию его рода. И после этого вы заикаетесь об отчислении леди Туиллойска? Или еще того хуже – взятии ее под стражу?!!
Устав мерить кабинет шагами, ректор наконец-то добрел до своего кресла и устало в него опустился.
– Лучшее, что мы можем сейчас сделать, – это всеми силами попытаться замять этот инцидент. Как будто его не было. Поэтому, как это ни неприятно, ваш любимый Мист не будет с позором выгнан из академии. А о достойной компенсации леди Туиллойска, способной сгладить у нее воспоминания о столь чудовищном инциденте, я прошу договориться вас, леди Мериэль.
Взгляд ректора, устремленный на декана факультета целительства Мериэль лек Фаххильд и по совместительству единственную женщину среди руководящего состава академии, был наполнен теплотой и чем-то еще, о чем полностью зациклившая себя на науке эльфийка по какой-то странной причине не догадывалась.
Тем же вечером
– Клер, деточка, все же ты поступила опрометчиво, – мягко укоряла меня тетушка Хильда, когда я вместе с ней совершала вечернюю прогулку по одному из столичных парков. Впрочем, в голосе гномки особого укора не чувствовалось. Гномка-воительница просто выполняла свои профессиональные обязанности, журила подопечную за глупый поступок. Хотя сама, уверена в этом, поступила бы так же. А может, и покруче. Опыт как-никак. – Расисты были всегда. Рождаются и исчезают народы, но разнообразное отребье вечно. Истреблять бесполезно. Пробовали. И если угрозу нажаловаться газетам я одобряю, то вот мордобой… благородным леди не пристало пользоваться рукояткой пистолета не по назначению. Можно было бы оформить вызов на дуэль и пристрелить его ко всем дохлым демонам. Или проткнуть… Думаю, выбери ты в качестве оружия двуручный топор, у него вообще бы шансов не было. Нет, решительно надо было как-то иначе… дипломатией, может быть. – Последние слова наемница произнесла с явным сомнением. Наверное, этот способ решения конфликтов был известен ей большей частью теоретически. – Ну или, на худой конец, мне бы сказала, – встряхнула головой она и покосилась на меня снизу вверх. – Знаешь, с какой дистанции я могу пробить голову мишени в человеческий рост из своей любимой винтовки?
– В долгосрочной перспективе ты, конечно, права, – хмыкнула я. – Но… но как же это самоуверенное ничтожество меня достало! Был бы он просто бабником, и ладно, это в чем-то даже почетно. Хамом – бывает. Слабосильным тупым ничтожеством – ну что уж поделать, уродился таким. Самоуверенным и спесивым – ну это уж заслуга плохого воспитания целиком и полностью. Но чтоб в одном флаконе все сразу?! Это же не человек, это химера какая-то! Пока он более-менее держал себя в рамках, я терпела. Но не ответить на то, что он мне сказал…
– Молодость, молодость, – задумчиво покивала гномка. – Кровь молодая, горячая, сама такой же была. Слушай, деточка, а мне кажется, или вон из-за тех кустов на нас кто-то пялится? И блестит там что-то подозрительно, то ли меч, то ли мушкет… Нет, все-таки я ошиблась. Это кираса.
Караул. Нет, ну правда. Если подгорный житель заметил засаду, то человек должен был услышать или увидеть ее шагов за сто, эльф за тысячу, то я, дампир, позорно пропустила окружающую нас со всех сторон компанию наемников до самого их появления. Позор на мои клыки и врожденные сверхъестественные чувства, сколько и каких их бы ни было. Надеюсь, со временем это пройдет. В роде деятельности молчаливых людей и одного вроде бы полуорка с завязанными платками лицами сомнений не было. Разнородные доспехи, от уже упомянутой кирасы кавалерийского образца, поступившей в армию лишь года три назад, до рыцарского шлема как бы не трехсотлетней давности, разнородное оружие, от дубины до четырехствольного пистолета. Направленного, кстати, на меня.
Состояние ступора, которое по всем правилам должно было бы проявиться, по какой-то странной причине обошло меня стороной, оставив какое-то странное зудящее ощущение, плавно переросшее в азарт. Особенно после действий вроде бы мирно шествующей рядом со мной тетушки. И я, и выскочившие из кустов наемники просто остолбенели, когда гномка легким выверенным движением оторвала подол платья примерно по колено, обнажив чешуйчатые поножи и торчащие из-за голенищ коротких сапожек рукояти кинжалов. После чего, не говоря ни слова, отправила в полет извлеченный непонятно откуда топор.
Влажный удар – и булькающий хрип первого неудачника среди встретившей нас в столь уединенном месте компании объявил о начале веселья… Грохот четырехстволки почтеннейшего возраста и пронзительный, сводящий зубы визг рубленой картечи, подметающей не особенно чистую мостовую, еще мгновение назад покрытую небольшими кучками павшей листвы и конского навоза. Ругань и чертыханья сбитых с ног стремительным метеором под именем Хильда, расцветающим то тут, то там рыбками кинжалов, отражающих свет газовых фонарей. Чей-то рев, по какой-то причине перешедший в высокий, захлебывающийся визг. Танцующие вокруг тени, неумело и коряво ведущие свою партию… да какой там ведущие – то и дело наступающие друг другу на ноги, толкающие соседей, бестолково взмахивающие оружием… Это было… Это было скучно. Именно на таком внезапно прорезавшемся чувстве я и поймала себя.
