– А мне идет. – Я с интересом рассматривала свое отражение в маленьком зеркальце. И увиденное не вызвало чувства внутреннего противоречия, которое возникало в голове почти всякий раз при примерке новой одежды, подобающей благородной леди. Сделано удобно, нигде не жмет, двигаться не мешает и, совершенно очевидно, пошито в том числе и в расчете на ношение наплечной кобуры. – Лаэла, ты же в моде как коренная столичная жительница должна хорошо разбираться, скажи, а не планируется создать для женщин одежду наподобие мужской униформы, а?
– Даргаш бадук Кузум! – Ближний ко мне чемодан от негодования аж подпрыгнул. – Бабы!!! Да чтобы вы провалились все со своими тряпками, шмотками и бельем! – И столько чувств было в таком знакомом голосе, что, услышь его эмпат, враз лишился бы перегоревшего дара.
– Молчать, поклажа! – хихикнула эльфийка, которую сложившаяся ситуация ужасно забавляла. Меня, впрочем, тоже. – Да, кажется, теперь мне будет что рассказать родственницам об отношениях с мужчинами вообще и с гномами в частности. Чего-чего, а в сумочке их еще никто на моей памяти не носил.
– Вот заряжу картечницу солью, – злобно пригрозил голос Торката из чемодана. – Вылезу да как выстрелю! Вперед поезда на следующую станцию прибежите!
– Чего тебе там не нравится? – Постоянное бурчание подгорных жителей, спрятанных от посторонних глаз в собранные при помощи их же самих големы, начало действовать мне на нервы. – Тепло, темно, и в руках оружие имеется. Для полноты картины гномьего рая только пива не хватает.
– Как раз оно-то у меня есть. – Напарник понимать намеки и замолкнуть явно не спешил. Впрочем, его народ по степени чуткости и понимания проигрывал только голодным троллям. – Но на него и на меня постоянно с верхней полки падают чьи-то трусы! Клер, ну вот как можно быть такой безрукой? Даже пьяный гоблин смог бы упаковать поклажу лучше!
– Так сделай это! – Признаться честно, судьба нижнего белья, к которому прикасались посторонние, не особо меня волновала. Возможные отношения между нами умерли, не успев начаться. Во-первых, братьям до поры полового созревания еще лет сорок, во-вторых, с точки зрения гномов, я под определение красивой женщины не подпадаю, пока не обзаведусь окружностями в нужных местах размером с их головы, ну и, в-третьих, к парням, тем более вечно бородатым, организм пока ни малейшей тяги не испытывал. – Или под ноги запихай.
– Не могу, – последовал ответ. – Внизу уже места нет. Все забито твоими платьями, которые едва не погребли меня под собой на первой же кочке! И выпрямиться, чтобы сделать все как надо, в этом гробу на колесиках не получается!
– Хватит препираться! – тихонько прикрикнул Гроткар из своего убежища. – Услышат же! Заклятие, которое наложила Лаэла, не всемогуще, а чужие уши от нас всего лишь через стенку!
– Именно, – поддакнула ему девушка, после чего, немного подумав, наконец дала мне ответ насчет моды и ее течений: – Знаешь, ничего похожего ни у кого из известных мне кутюрье даже в проекте нет. Да и потом, такая одежда пойдет тебе только с этим париком и накладными ушами, а натуральные волосы враз испортят картину. Хотя их, конечно, можно и довести до нужной кондиции…
Поезд ехал, мы с Лаэлой болтали о том о сем, не спеша, впрочем, снимать грим, так искусно нанесенный урожденной шпионкой, а из передвижных убежищ представителей подгорного народа доносилось похрапывание, гасить которое чарами было едва ли не сложнее, чем артиллерийскую канонаду. И тут неожиданно вагон тряхнуло. Затем еще раз. Откуда-то спереди, может быть даже из района самого паровоза, донесся душераздирающий скрип металла и пронзительные, но быстро оборвавшиеся крики.
Впрочем, шипение пара, смешанное с каким-то странным присвистом, тоже не добавляло оптимизма. Особенно при осознании того, что всю эту какофонию со звуками обычного поезда не роднило ровным счетом ничего. Да и перестук колес на стыках рельс стал подозрительно замедляться, наводя на уж очень неприличные мысли. Которые не преминули подтвердиться первым же выстрелом, звук которого донесся до нашего купе. Причем стреляли из чего-то серьезного. Моментально прекратившееся похрапывание, мгновение разнообразных грюков и пощелкиваний, и на свет из узких темниц чемоданов появились два злых и невыспавшихся гнома, от которых вдобавок еще и тянуло Тильским темным, если меня не обманывает натренированный совместным проживанием с папочкой нос.
Перевязанный патронташем с маслено поблескивающими донышками латунных гильз калибра эдак четвертого, а может, и второго, Торкат направил свою двустволку в проем входной двери и срывающимся голосом спросил:
– Что там?
Расположившийся чуть сбоку братец дополнил его слова вопросительным хмыком, нервно набивая цилиндриками пятидесятого калибра револьверную винтовку с совсем уж чудовищным барабаном – на первый взгляд патронов на двадцать. Повторить этот же вопрос словами у него не получилось бы при всем желании – во рту дополнительными зубами торчали все те же патроны, зажатые губами для удобства перезарядки и теперь выглядывавшие из гномской бороды, подобно бивням какого-то доисторического чудовища.
Выхватив свою «Амели» и прижавшись спиной к наружной стене купе, я с небольшим усилием продавила силовое поле окна и заглянула вперед по направлению движения.
– Господа! Кажется, нас грабят! – Конечно, понимаю, что более несоответствующей происходящему фразы, да и, если честно, тона, которым она была сказана, было просто не придумать, но ничего не смогла с собой сделать. Просто то, что я увидела, с такой силой хлестнуло адреналином по моим мозгам, что незримые тамтамы пульсирующей в венах крови зазвучали странным вальсом, заставив губы сами собой растянуться в улыбке.
Рядом с паровозом, окутанным клубами пара, которых, к слову, было многовато для нормальной работы и маловато для взрыва котла, скакали пять или шесть лошадей пегой масти, причем всадник был только один. И сам вид этого всадника объяснял многое, если не все. Это только кажется, что молодая леди должна заниматься исключительно вышиванием, учебой и посещением светских раутов с их томными нудными беседами и отсутствием свежего воздуха. Не смешите мои тапочки, я, например, с большим удовольствием отдаю за завтраком должное столичной прессе, причем не только журналам мод и бульварным листкам, но и более серьезным изданиям, например «Королевскому глашатаю». Хоть у нас давно уже нет короля, начавшая выходить более чем двести лет назад газета, тогда издававшаяся только на пергаменте и смехотворным тиражом в пятьдесят экземпляров, дожила и до сегодняшнего дня и не собирается менять своего названия. И об орудующей как раз в этих местах шайке орков – грабителей поездов, за головы которых уже несколько месяцев как была назначена довольно круглая сумма награды, было напечатано не только в «Глашатае». Многочисленные нолики объявленной суммы награды и нечеткая фотография главаря этой банды были в каждой газетенке аккурат перед началом нашей практики. А с учетом того, что вероятность появления за столь короткое время подражателей из числа орочьего племени можно считать пренебрежимо малой, то остается только один вывод – нас грабят! Какая пошлость! Даже не убийцы, не спецы от контриков, а какие-то немытые грабители!
