– Не стреляйте! – завопила вдруг эльфийка, ударяя по ружью гнома, уже собравшегося испытать на древней нежити современное оружие. – Это Гроткар!
Поздно она это сказала. Я уже запустила дугу из электричества в радостно вспыхнувшую лужу. Впрочем, к тому времени как это случилось, силуэт уже стремительно прошагал через нее, словно не заметив вспыхнувшего позади пламени, способного зажарить мамонта, и рухнул у моих ног. Из-под глухого шлема донесся тихий взрык, почти моментально оборвавшийся. Синий горб на спине фигуры узнаваемых гномских пропорций оказался то ли шторой, то ли скатертью, в которую был завернут какой-то хлам.
– У него аура Гроткара, – тихо сказала эльфийка, но шепот ее, казалось, перебил гул огня.
– Б-б-б-брат! – Заикающийся Торкат упал рядом с неизвестным существом на колени и дрожащими руками потянул вверх забрало шлема. Под ним обнаружилось исцарапанное и грязное лицо знакомого всем нам подгорного жителя с закрытыми глазами. Оно почмокало губами, что-то неразборчиво пробормотало и захрапело с мощностью паровоза. В воздухе разнесся аромат чудовищного перегара. Торкат от удивления даже удерживаемую в руках железку выпустил, и она упала обратно, скрыв лицо его брата. Раздался негромкий рык, усиленный гулкостью шлема.
Глава 19
Гулкий шепот, перекатывающийся гравием звуков по мрамору заклинательного покоя и многократно отражающийся от затянутых паутиной трещин стен, тонкими сапожными гвоздиками боли вонзался в мою многострадальную голову, в данный момент не очень-то разбирающуюся в том, где находится пол и почему перед глазами танцует поверхность того, что могло бы быть потолком. Мягкий и от этого совсем не страшный круговорот пространства, отеческой ладонью укачивающий меня на волнах становящейся все расплывчатей и недостоверней действительности, и запах… запах свежей крови… моей крови, медленными ленивыми ручейками вытекающей из небольших, практически ювелирных разрезов на запястьях. Примерно таких, которые в древние времена можно было увидеть на гравюрах внутри книг целых трех направлений магии: крови, некромантии и целительства. Последнее, между прочим, правда. Кровопускание применялось, да и до сих пор применяется довольно-таки широко, несмотря на некоторую архаичность метода и его в целом сомнительную результативность. Лучшее средство от истерических припадков, которые так любят устраивать рафинированные дамочки из высшего света. Теперь точно на собственном опыте могу подтвердить: после такого не то что поистерить – дышать-то с трудом получается.
По какой причине я сейчас наслаждаюсь успокоительным холодом мрамора? Нет, не по причине истерики или проведения ритуала поднятия высшей нечисти, находясь в одной из самых значительных ролей – в роли заготовки. Нет, все просто. Одна ударенная на голову девица решилась-таки на проведение ритуала поиска родной крови.
– Может, хватит? – Гулкий шепот Гроткара кузнечным молотом разрушил хрустальные замки тишины, охватывающей меня со всех сторон, и заставил болезненно сморщиться.
– Не лезь, пьянь несчастная. – Лаэла. Ну кто еще может так ласково приложить?
– Ну я ж чуть-чуть – для настроения. – Виноватый «шепот» или то, что гномы обычно подразумевают под этим словом, снова обрушился на мою многострадальную голову.
– И для храбрости!
Боги! По какой такой надобности вы породили этих сволочей гномов?! У-убе-э-эйте меня… или его. В смысле – их.
– Храбрости!!! – Возмущенный взвизг эльфийки прошелся циркулярной пилой по моим извилинам и заставил замерцать перед глазами какие-то странные пятна и линии. – Выжрать два – два! – ящика довоенного горлодера и запугать до потери сознания несчастного упыря!
– Почему это несчастного?
– А у них оно есть?
Демоны преисподней, ну за что? Одновременный парный шепот братьев оказался похлеще горной лавины, расплескав озеро боли, бурлящее где-то в моей голове.
– Да он от тебя так улепетывал, что не удивлюсь, если цепь, на которой он сидел, он сам со страху и порвал.
– Не сам. – Гном явно либо в прошлой жизни был демоном, профессионально пытающим безгрешные души, либо в будущем собирался стать им. – Ты разве не видела последнее звено? Оно разрублено, а не разорвано. Не знаю, правда, кем и когда, но не мной. Кажется…
Голова начала кружиться, постепенно все набирая и набирая обороты. Пока все шло так, как планировалось. Хм, понятно, почему этот ритуал требуют проводить на гладкой, холодной и широкой ровной поверхности. С алтаря или стола бы свалилась, на мягкой теплой кровати уснула, то есть потеряла бы сознание.
Магия крови древняя сила. Запрещенная и вырезанная из памяти смертных в эпоху правления нежити, но быстро открытая вновь. Ритуал поиска родной крови был разработан вроде бы аж в первое столетие после гибели вампиров и личей. Молодые чародеи, учившиеся пользоваться своим даром, очень уж жаждали увидеть близких, с которыми частенько оказывались в разных резервациях-кормушках. А дорогу к ним спрашивать было не у кого. Потому обряд был примитивным. Всего-то рисовалась кровью субъекта, чью родню искали, пентаграмма, в центр которой клался он сам с открытой раной, и ждали. Куда потечет алый ручеек, туда идти и надо. А то, как далеко он дотянется, показывало примерное расстояние до цели. При правильно выбранном месте проведения ритуала погрешность составляла несколько сотен, максимум тысячу шагов.
Правда, идеал, представляющий собой экранированное от грубых внешних воздействий помещение, заточенное сложными и длительными обрядами специально под силу крови и расположенное в точке пересечения природных энергетических линий, встречался редко. Очень редко. Но мне в этом отношении повезло. Гроткар в своих странствиях облазил половину этажа, на который провалился, и нашел там много интересного. Комнаты офицеров, где основательно прибарахлился, заодно набравшись для храбрости найденной там выпивкой. Несколько заклинательных залов. И одного бесхозного упыря, кинувшегося удирать от закованного в снятую с трупов артефактную броню вдрабодан пьяного гнома.
Покои для занятий волшебством, расположенные впритык друг к другу, были достойны архимага. Для него же и предназначались, наверное, если вспомнить записку, оставленную самоубийцей. Ну и для чародеев рангом поменьше, разумеется, выполняющих свои повседневные задачи.
В одной комнате была коллекция алхимических ингредиентов, которой, если бы они в большинстве своем не испортились, хватило бы для открытия не самой маленькой лавки. В другой – не сразу бы скончался даже раненый с простреленным сердцем – настолько мощные эманации энергий жизни пронизывали ее. В третьей рос меллорн, невесть как затащенный в подземелье и так и не засохший, несмотря на двухсотлетнее отсутствие полива. Тот зал, где сейчас лежала я, отдавался на откуп магам крови и некромантам. Ну может быть, еще палачам. Уж слишком специфические приспособления нашлись в закрытой полуразвалившейся деревянной двери кладовой. Чего там только не было… Любой маньяк при взгляде на эту коллекцию станков для причинения боли плакал бы от счастья.
