– Получается, что над каждой «крышей» может сложиться другая, более высокая «крыша», – размышлял Малюта вслух. – Такие настали времена.
Все посмотрели на Мосоха. Статус позволял родоначальнику посетить заседание Думы лично – послушать «терки». Ему частенько случалось туда наведываться – с целью подкормиться. Но слушать думские дебаты ему и в голову не приходило. И вот теперь довелось. Машина была подана к подъезду, и патриарха проводили.
Летучка прервалась на кофе-брейк, который проходил скучно: буфет Института марксизма-ленинизма изысками не изобиловал.
Растопчин подсел к легионеру с газеткой, в которой среди объявлений «Обналичиваем» и «Киллер. Недорого!» фломастером было обведено сообщение о продаже богатого золотого прииска в Туруханском крае.
– Вот же как бездарно и неэффективно проводили там время сосланные революционеры! – посетовал Выродков, краем глаза скользнув по объявлению. – А могли бы озолотиться, если бы физическим трудом не брезговали. Не пришлось бы Алмазный фонд и Гохран распродавать на вес.
– Купи, Ваня, прииск! Купи! – воодушевился Растопчин. – Я тебе денег ссужу! – соблазнял «дикого гуся» граф. – Ведь никто, кроме тебя, выехать туда не может! Что ж добру-то пропадать?
– И не просите! – решительно отказал Выродков. – Вы сами не знаете, о чем просите. Золотая промышленность сейчас у нас – обвально убыточна. Затраты на добычу вдвое превышают продажную цену золота.
– Да как же это? – изумлялся граф. – Всегда ведь выгодно было. Золото же, а не хухры-мухры…
– Продажная цена золота ограничивается фиксингом Лондонской биржи металлов, – объяснил Иван.
– И тут изловчились – нагадили! – сердился Растопчин и мечтал спалить Лондонскую биржу, которая работала даже под бомбами во время Второй мировой войны, только торги были перенесены в подвал, в подполье.
Нетрадиционные потребители томились, но не расходились. Ждали вестей от Мосоха.
– А где этот ваш… певун? – обратится Фофудьин к Лангфельду. – Развлек бы.
– Улетел, – вздохнул продюсер.
– Позвольте, как улетел?
– Как-как… Я его слишком сильно раскрутил. Он и сорвался.
– С пальца сорвался? – полюбопытствовал Бобрище.
– С внутренней оси. Сорвался и улетел.
– Надо было на резьбу посадить, – покачал головой сокольничий.
– Самое обидное, что я уже с симфоническим оркестром МВД договорился, арендовал под мальца эту… малину… как, бишь, ее?.. А! Кремлевский Дворец съездов. И даже декорировал его под зону. Вы представить себе не можете, как дорого нынче декорации обходятся! Почти как новый дворец построить. Пенопласт крашеный – дороже каррарского мрамора.
Наконец вернулся Мосох. Был он чернее тучи и, хмуря кустистые сивые брови, приступил к допросу:
– Кто нанял этих бабуинов?
– Вы о депутатах? – уточнил Фофудьин. – Так это извольте получить народное волеизвержение… волеизъязвление… тьфу-ты… волеизъявление…
– Говорите проще, Святослав Рувимович!
– Народ явил волю…
– Какая же она страшная… – поразился Мосох. И, вздохнув, добавил: – Я о нашей «крыше».
– Они еще пожалеют о своем предложении. – Параклисиарх мрачно улыбнулся. – А пока сделаем вид, что принимаем. Придется некоторое время пользоваться услугами этого гоп-стоп сервиса. Они не до конца понимают, на кого наехали.
– Я протестую! – подал голос Бомелий. – Сначала – эти, потом исполнительная власть захочет.
– Уже захотела, – подтвердила предположение Вечного Принца Митрофания. – Тридцать процентов. Не меньше!
– Вот это номер! – заерзал Фофудьин. – Так недолго и без штанов остаться.
Акционеры возмущенно загалдели и постановили: «крышам» отказать!
– Отомстят! – предупредил Малюта. – Как пить дать… даже не сомневайтесь… Будьте готовы.
– Всегда готовы! – ответили московские нетрадиционные потребители.
Часть третья
Алмазная лихорадка
Глава 1
Предательство
БАБс любил эксклюзив. Причем самый эксклюзивный эксклюзив. Прослышав от знающих людей во власти о существовании московского комьюнити, он решил, что вполне достоин пользоваться плодами его трудов и зонами рекреации. Собственно, получить доступ к любым VIP-зонам ему не стоило ничего, кроме денег. А деньги у БАБса имелись. У кого же еще, если не у него? Но пока комьюнити раздумывало над доподлиннымприобщением сего господина, Фофудьин, не удержавшись, а может, имея дальние планы и не доверяя «инициативщикам», отпил БАБСа на одной из великосветских вечеринок, сделав невозможным его последующее приобщение: хоть раз отпитый – навсегда терял возможность приобщиться. Но факт сей из трусости скрыл от соратников.
Под нажимом Бомелия Совет безопасности одобрил кандидатуру неофита и торжественно провел процедуру доподлинного приобщения.
Проснувшись на следующий день, БАБс позавтракал плотно и стал ждать, когда же ему захочется отпить крови москвичей. В кругах, где вращался сей господин, ассортимент был велик. Но желания не возникало. К концу недели БАБс решил, что комьюнисты его надули самым примитивным образом, как распространители гербалайфа, или же они сами никакие не вампиры, а поклонники ролевых игр. Странным было только то, что московские теперь делились с БАБсом информацией, считая его своим, а он был совершенно свободен в своих перемещениях и не испытывал зависимости от московской плоти. Выяснять отношения он не спешил – такая ситуация была ему пока на руку.
– Старик, ты не представляешь, как достали эти смертные урки, – делился БАБс с Никитой Захарьиным в СПА на Покровке, где в золотой процедурной их покрывали сусальным золотом.
Воздействие кисточек понемногу вводило клиентов в транс и развязывало языки. И если смертные говорили, что не со всяким пойдешь в разведку, то члены комьюнити очень осторожно относились к выбору партнера по этой процедуре. А принимать золотое обертывание одному было скучно – хотелось, чтобы кто-то увидел тебя золотым и сияющим. Но эта причина тщательно скрывалась комьюнистами даже от самих себя.
– Так не водитесь с ними, – отвечал уже изрядно позолоченный Большой Никитос. – Не следует подпускать к себе смертную власть близко. Не ровен час соскоблит с нас все золото. Не оголодав даже, а от ненасытности. Я вон сыт, так меня даже алмазом на их мавзолей не заманишь. Даже самым большим в мире.
– Старик, самый большой алмаз – не в мавзолее, а в короне и скипетре британских монархов. Распиленный, – ответил просвещенный оппонент.
– Это они так думают, – хмыкнул Большой Никитос. – Кто ж им позволил бы самый крупный алмаз пилить, чтобы цацки из него делать? Эдуард тот, прямо как баба: если на себя нацепить нельзя, то это вроде и не ценность. Ну пусть теперь в подмене красуются. А как пыжатся-то! Мы просто помираем со смеху, когда этих монархов британских с их символами власти показывают по телевизору.
