— А, ну да. А вы действительно коп?
— Да, — ответил он.
— Я тоже, — вставила Бу.
Стивен вез нас прямо в центр. Мы обогнули Трафальгарскую площадь, пробираясь среди двухэтажных автобусов и черных такси. Проехали мимо Национальной галереи, где начался мой сегодняшний день, покатили дальше и остановились совсем неподалеку. Стивен и Бу вышли, Стивен открыл мою дверь. Протянул руку, чтобы мне помочь, но я этим не воспользовалась. Мне нужно было идти самостоятельно. Мне нужно было сосредоточиться хоть на каком-то занятии, иначе чувство реальности окончательно от меня ускользнет.
Мы оказались на какой-то очень оживленной улице — сплошные театры, магазины и толпы.
— Сюда, — сказал Стивен.
Они отвели меня в узкий переулок. Там прятался от людей паб и находился служебный вход одного из театров. Мы миновали кирпичную арку, проход сделался еще уже, и тут мы очутились в квартале, будто бы целиком перенесенном из романа Диккенса и никак не соответствовавшем этому району. Машины здесь не ездили — весь переулок был шириной метра полтора. Дома были выстроены из темного кирпича, со старыми газовыми рожками на фасадах, огромными окнами с черными рамами и блестящими черными дверями с огромными медными молотками. Сразу было понятно, что когда-то это была торговая улочка и перед нами — бывшие витрины. На стене висела табличка: «Гудвин-Корт».
Стивен остановился возле одной из дверей и открыл цифровой кодовый замок. Здание было небольшое, тихое — вполне современная, хотя и незамысловатая прихожая, лестница, остро пахнущая свежей краской и новым ковровым покрытием. Пока мы поднимались на третий этаж, перед нами автоматически загорался свет. Наверху оказалась единственная дверь. Я услышала, что внутри работает телевизор — какая-то спортивная передача. Рев болельщиков.
— Каллум дома, — заметила Бу.
Стивен что-то пробурчал в знак согласия и распахнул дверь. Комната, в которой мы оказались, на вид была очень просторной — особенно после этого узкого переулка. Мебели в ней было немного: два старых дивана, несколько ламп и видавший виды стол, заваленный бумагами и папками и заставленный кружками. Казалось, все предметы собраны с бору по сосенке на всяких свалках — один диван в цветочек, другой коричневый. Кружки в цветочек. Остальное — из ИКЕА или еще дешевле. Сразу делалось ясно, что само это жилье — размеры, новизна, свежий ремонт — явно не по карману его обитателям.
Один из обитателей сидел на диване и смотрел по телевизору футбол. Я увидела его затылок, заросший черными, коротко остриженными волосами, потом руку с бугристыми мышцами и татуировкой: какое-то существо, держащее палку. Владелец руки и волос приподнялся с дивана, на котором лежал, чтобы нас разглядеть. Парень, в узкой рубашке, туго натянутой на груди. Примерно мой ровесник. Выяснилось, что ему известно, кто я такая, потому что он тут же осведомился:
— А она здесь что делает?
— План поменялся, — пояснил Стивен, снимая мундир и перебрасывая через спинку стула.
— Существенно же он поменялся, а?
— Слушай, выключи телевизор. Это Каллум. Каллум, это Рори.
— Зачем вы ее привели? — снова спросил Каллум.
— Каллум! — возмутилась Бу. — Не хами. Она только что узнала сам-знаешь-что.
Каллум протянул в мою сторону пакетик с какой-то едой.
— Жареной картошки хочешь? — спросил он.
Я покачала головой, тогда он запустил туда руку и вытащил гамбургер.
— Ты собираешься съесть его прямо сейчас? — поинтересовался Стивен.
— А я, представь себе, ел, когда вы приперлись! Кроме того, если мой обед остынет, ей это все равно не поможет. Ну и что именно вы собираетесь делать?
— Объяснять, — ответил Стивен.
— Что же, интересно будет послушать.
— Это не я так решил, — добавил Стивен.
— Она должна все узнать, — вмешалась Бу.
Говорили они так, будто меня здесь и не было. Я даже не пыталась понять, что к чему. Каллум выключил телевизор, меня посадили на один из диванов. Бу села рядом с Каллумом, а Стивен принес табуретку и уселся прямо напротив меня.
— То, что я тебе сейчас расскажу, не так-то просто понять с первого раза, — начал он.
Я хихикнула. Против своей воли. Стивен глянул через плечо на остальных. Бу ободряюще кивнула мне. Стивен снова повернулся ко мне и набрал полную грудь воздуха.
— Ты в последнее время не оказывалась на границе жизни и смерти? — спросил он.
— Этот вопрос нужно включать в качестве обязательного во все собеседования, — прокомментировал Каллум.
Бу чувствительно двинула его локтем под ребра, и он заткнулся.
— Подумай, — продолжал Стивен. — Да или нет? Было что-нибудь?
— Я поперхнулась, — ответила я, поразмыслив. — Несколько недель назад. За ужином.
— И с этого момента ты видишь людей… людей, которых больше никто не видит. Так?
Можно было не отвечать. Они и без меня знали ответ.
— То, что с тобой случилось, — редкое, но отнюдь не загадочное явление, — сказал Стивен.
— Явление? Или болезнь?
— Нет, не болезнь. Скорее… дар. Навредить он тебе не может.
Каллум опять хотел было что-то вставить, но Бу протянула руку и въехала снизу кулаком по его пакету.
— Рот не разевай, — сказала она.
— Я и не разевал!
— Собирался.
— Вы, оба, — сказал Стивен гораздо более серьезным тоном. — Прекратите. Ей сейчас нелегко. Вспомните, каково было вам.
Каллум и Бу перестали прикалываться и напустили на себя сосредоточенный вид.
— То, что ты видишь…
— Не «что», — опять перебила Бу. — А кого. Те, кого ты видишь.
— Те, кого ты видишь… реально существуют. Только они мертвы.
Мертвецы, которых можно увидеть. То есть призраки. По его словам, я вижу призраков.
— Призраки? — сказала я.
— Призраки, — подтвердил он. — Так их обычно называют.
— Я знаю целую кучу людей, которые утверждают, что видят призраков. Все они чокнутые, — поведала я.
— Большинство из тех, кто утверждает, что видит призраков, на самом деле ничего не видит. Большинство людей, которые утверждают, что видят призраков, просто обладают слишком буйным воображением и слишком возбудимой нервной системой. Но некоторые их действительно видят, и мы — из этих некоторых.
— Я не хочу видеть призраков, — ляпнула я.
— Да это здорово! — сказала Бу. — Честное слово. Вот эта женщина, которую ты видела на улице. Она мертва.
Она — призрак. И чего в ней такого страшного? Она просто прелесть. Мы с ней подружки. Она погибла во время войны. И она такая замечательная! Ее зовут Джо.
