— У нас в школе были танцы… — начала я.
— Знаю, — прервал меня Стивен.
— Ты велел рассказывать все, — огрызнулась я. — Как, будешь слушать или будешь мне говорить, что именно ты уже знаешь?
Стивен вскинул руки, признавая мою правоту.
— Продолжай, — сказал он.
— У нас были танцы, — повторила я. — И мы там… танцевали. Все было замечательно. А тут — он. Просто появился…
— Он?
— Ну, этот тип, этот мужчина. Потрошитель. — От слова «Потрошитель» мне сделалось не по себе. Я утерла нос тыльной стороной ладони. — Он встал прямо передо мной. В смысле… я чувствовала его. Что-то такое чувствовала. Потом он велел выйти с ним на улицу. Я не хо тела, но…
Только тут я вдруг сообразила, как бы могли развиваться события, если бы я с ним не пошла. Возможно, он бы просто ушел, и с Бу ничего бы не случилось. Но возможно и другое — что он просто всадил бы нож Джазе в шею. Я мысленно просмотрела оба этих варианта, и тогда меня тоже затрясло.
— Он спросил, помню ли я нашу первую встречу. Я подумала — он про ту, в школе, но он сказал, что мы виделись в «Цветах и стрелах» в ночь второго убийства…
— Ты была в «Цветах и стрелах» в ночь второго убийства?
— Мой… знакомый. Джером. Он уговорил меня пойти с ним. Мы были на улице, не в самом пабе. К пабу вообще было не подойти.
— Я там был, — сообщил Стивен. — Говоришь, и он тоже?
— Так он сказал. Сказал, что мы там виделись, но я его не помню.
— А вот он тебя запомнил, — проговорил Стивен. — Значит, ты как-то отреагировала на него. Может, просто посмотрела или обошла. Он понял, что ты его видишь.
— А, ну да. Он знает, что я его вижу. Знает, что мне это дано. Ну, это. Что и всем нам. Он и сам был таким.
— Он умел видеть?
У Стивена в одежде что-то запиликало. Он хлопал себя но карманам, пока не отыскал телефон, потом прочитал эсэмэску. Схватил пульт, включил телевизор. На экране засветился знакомый красный логотип Би-би-си.
Репортер стоял на улице возле какого-то здания, залитый светом от десятков прожекторов и окруженный десятком камер.
— Здесь, в «Десяти колоколах», где проходила международная конференция специалистов по Потрошителю, вечер выдался крайне странный. Когда организатор конференции Ричард Иклз начал свой доклад, в здании, по словам очевидцев, отключилось электричество. Иклз утверждает, что, пока в комнате было темно, кто-то ударил его головой о доску и написал на ней следующую фразу…
На экране появилось изображение доски, на которой твердой рукой заглавными буквами было выведено: «ДА УБОИТЕСЬ ИМЕНИ ЗВЕЗДЫ».
— Суть послания пока не ясна, — продолжал репортер, — но уже отмечено то, что эта фраза отсылает к цитате из Библии…
— Это из Апокалипсиса, — сказала я. — У нас дома в одном рыбном ресторане каждую неделю вывешивают новую цитату из Апокалипсиса. Мы называем это местечко Рыбокалипсис. Там говорится про третьего ангела, который явится перед концом мира. И про звезду, которая как-то связана с полынью.
Вдоль всех стен громоздились книги. Некоторое время Стивен обшаривал их взглядом и наконец обнаружил нужную в высокой стопке. Выхватил, хотя при этом пять-шесть верхних книг попадали на пол. Не обратив на это внимания, он принялся перелистывать странички из папиросной бумаги.
— Так, так, так… вот. «Третий ангел вострубил, и упала с неба большая звезда, горящая подобно светильнику, и пала на третью часть рек и на источники вод. Имя сей звезде „полынь"; и третья часть вод сделалась полынью, и многие из людей умерли от вод, потому что они стали горьки».
На экране опять появилась студия новостей, ведущий разговаривал с гостем передачи:
— …Большинство наших соотечественников полагают, что это происшествие было обычным розыгрышем, однако существуют определенные опасения, что это странное послание все-таки оставил сам Потрошитель. Если так, из этого следует сделать самые серьезные выводы. Сэр Гай, каково ваше мнение?
— Ну, — сказал гость, — я полагаю, что мы не можем полностью исключить террористическую угрозу. В цитате из Библии упомянуто отравление вод. По моему мнению, будет преступной халатностью полностью исключить возможность того, что вся эта история является замаскированной террористической атакой, призванной довести Лондон до…
Стивен выключил телевизор, в комнате повисла тишина.
— Так, — сказал он, чуть помедлив. Вышел, отправился в дальний конец коридора. Вернулся с охапкой одежды и грубоватым красным полотенцем. — Переоденься-ка вот в это. Так тебе будет удобнее.
Ванная у них оказалась без всяких украшательств: две зубные щетки, два полотенца, две бритвы. Я долго терла лицо крошечным кусочком мыла, косметика превратилась в сероватое месиво, которое щипало глаза и отмылось только минут за десять. На всех полотенцах остались длинные серые полосы. Я посмотрела на себя в зеркало: бледная нездоровая кожа, покрасневшие глаза, влажные волосы, перемазанные косметикой и мыльной пеной. Собственное отражение по неявной причине едва не довело меня до слез. Пришлось сесть на край ванны и несколько раз глубоко вдохнуть и выдохнуть. Потом я скинула свой маскарадный костюм и разобрала выданные Стивеном шмотки. Там нашлась пара спортивных брюк с надписью «ИТОН» на лампасах. Буквы почти стерлись от многочисленных стирок и длительной носки; слово перекосилось. Название «Итон» мне было знакомо. Там также имелась здоровенная застиранная фуфайка, изготовленная по случаю некоего события под названием «Уоллингфордская регата». Стивен был ростом за метр восемьдесят, я же едва доросла до метра шестидесяти, пришлось здорово подвернуть штаны, чтобы не спотыкаться.
Собирая свои вещички, я нащупала в кармане телефон. Вытащила и обнаружила несколько сообщений от Джазы и Джерома — оба хотели знать, все ли со мной в порядке. Потом отвечу. Я вышла из ванной — Стивен сидел на кухне и смотрел на закипавший чайник. Смотрел так пристально, что я подумала: наверное, мысленно помогает ему кипеть.
— Я готовлю чай, — сообщил Стивен, не отрывая глаз.
Простотой кухня оказалась под стать всему остальному в этой квартире, вот только встроенная техника была высшего качества — блестящая нержавеющая сталь. (Столешницы из блестящего гранита, шкафчики из тонированного стекла. Обстановка как-то не вязалась с крошечным ломберным столиком, приспособленным для еды, складными пластмассовыми стульями и разномастными кружками.
— Звонили из больницы, — сказал Стивен. — Она очнулась. Сейчас делают рентген. Похоже, у нее перелом, причем не один. Насколько все серьезно, они еще не решили, однако она очнулась. Это уже немало.
Я села к столу, подобрала ноги, поставила их на край стула. Чайник заурчал и отключился. Стивен бросил по пакетику в две кружки.
— Симпатичная кухня, — сказала я, чтобы хоть чем-то нарушить молчание.
