– Сколько?
Нет, ну я думал, конечно, что он загнет цену, но не настолько же?
– Восемь, – довольно улыбнувшись и продемонстрировав отсутствие переднего зуба, ответил он.
– Нет, так не пойдет. – Я сделал вид, что собираюсь уходить.
– Подожди, парень. Ладно, семь с половиной, – скинул цену мужик.
Минут пять мы торговались. Акрисий нахваливал достоинства лошади, а я как мог их принижал и сбивал цену. Хоть я и не сдавался пока, но для себя уже решил, что лошадь эту все равно куплю. Торговался потому, что настроение было хорошим и ради спортивного интереса, что ли. С другой стороны, и деньгами сорить без меры тоже не стоило. Наконец мы с ним сошлись на пяти золотых. Торговец горестно и показательно вздохнул:
– Лошадь синайской породы, чистокровных кровей и всего лишь за пять золотых. Я разорюсь с такими ценами. Что за дикое и глухое место, это ваше баронство эл Толли?
– Хорош причитать, лучше дай седло и уздечку, должен же я окончательно убедиться, что ты меня не надул? Своего вот привяжу, там одних вещей на два десятка золотых, а за свое я руки отрубаю по самые плечи, – предупредил я, заметив косой взгляд работника, брошенный на мешок с доспехом.
Работник, услышав такие слова, сразу притух и, когда Акрисий кивком подтвердил мою просьбу, притащил седло и уздечку и сноровисто оседлал лошадь. Уздечка и седло также оказались отличного качества, к тому же с серебряными украшениями. Отрегулировав стремена под себя и проверив подпругу, я вскочил в седло, развернул лошадь и, проехав между шатрами, дал ей шенкелей. Несколько сотен метров кобылка пролетела как на крыльях, ход ровный и не тряский, рот не тугоуздый и слушается поводьев идеально. Промчавшись на ней еще сотню метров и развернув обратно, наддал ей еще, и она прибавила ходу. И это был для нее не предел, резвая лошадка, но самое главное, резвая тогда, когда надо наезднику. Человек, занимавшийся ее выездкой и обучением, знал в этом толк. Когда я подъехал к торговцу, то подметил, что он смотрит с опасением, а не передумал ли я. Теперь я понимал, что лошадка этих денег стоила, и если бы не Айрис, то я забрал бы ее себе, а своего коня продал лошаднику.
– Ты прав, это отличная лошадь. Держи один золотой, получишь еще шесть, когда вечером доставишь лошадку к школе Даго Тангара. От моста прямо и возле таверны Тингола свернешь направо, там и будет школа. Доплачиваю потому, что эта лошадь того стоит, – ответил я на невысказанный вопрос торговца, обалдевшего от такого оборота.
– Тогда от меня эти седло и уздечка, – расщедрился торгаш.
– Идет, договорились, – отозвался я и, окинув взглядом седло и уздечку, прикинул их стоимость.
Выходило нехило, одного серебра навешано порядочно, да и сделано как произведение искусства, а не обычная сбруя. Акрисий, видимо, подумал о том же, судя по его взгляду и скисшей физиономии, но слово не воробей, вылетело, не поймаешь. Запрыгнув на своего коня, я напомнил пребывающему в прострации торговцу:
– Через два-три часа жду свою лошадь.
Можно бы было сразу забрать кобылку, но у меня было еще одно дело. Доехав до какой-то рощицы, которых в пригороде было немало, и убедившись, что никого нет, я спрыгнул на землю и отвел коня подальше под деревья. Разложив купленные у орков украшения, я произнес заговор и влил в них силу истока, и, когда закончил с этим, передо мной лежало четыре амулета с легкими целительными свойствами и защитой от сглаза. Убрав безделки в поясной карман, я запрыгнул на коня и пустил его рысью, направляя к дому Даго. Чем быстрей я свалю с этого места, тем лучше для здоровья. Представляю, как церковники сейчас засуетились, толку только не будет: при таком количестве чужаков в пригороде ничего не накопаешь.
Добравшись до подворья, расседлал уставшего коня и, задав ему корма и немного напоив, наконец смог сделать то, о чем мечтал с самого утра. А именно – отмыться от грязи, пота и едва уловимого запаха мертвечины. В бане вода была еще теплая, не попариться, конечно, ну да что есть, не до жиру, быть бы живу. И вот с таким букетом я провел большую часть дня? Такая мысль у меня промелькнула, когда я, намывшись и переодевшись, относил свою одежду на стирку. Вот в таком виде можно теперь и подарки презентовать. Есть я не хотел, после готовки Терании можно теперь и не ужинать. Даго и Хакред, обнаруживший в себе тягу к кузнечному ремеслу, возились в кузне. Крут уехал на выходные к себе, а возможно, что и в гости к Мерелин. Арибун что-то объяснял плотникам, я особо не прислушивался, но понял, что фехтовальный зал будут расширять и переделывать часть помещений. Айрис и Сира занимались делами на кухне, вернее, заканчивали готовить ужин. Когда я зашел к ним, Сира повернулась и спросила:
– Артем, ты есть будешь? Все уже пообедали, но кое-что осталось. А если хочешь, подожди, мы уже заканчиваем свинину тушить.
– Да нет, спасибо, я у Мика отобедал. А ты же знаешь, как Терания готовит. Так что пока я не голоден. Я тут собираюсь вам кое-что подарить… заехал на ярмарку и не удержался: больно вещицы красивые. Не знаю, понравится ли вам, но я старался, выбирая эти украшения.
И достав уже загодя разделенные поделки, я вручил каждой по две безделицы. «Что еще нужно женщине, – подумал я, – внимание, любовь, восхищение и, самое главное, подарки». Подарок – это тоже знак внимания, но он весомей, чем просто комплимент. Сире я подарил украшения, потому что было бы невежливо с моей стороны и хамски проигнорировать такого хорошего человека и женщину своего учителя. К тому же защита от дурного глаза беременной женщине нужна. Кроме того, не мог же я сделать подарок одной только Айрис. Жену Даго я уважал и считал человеком с большой буквы. За учителя можно было только порадоваться в этом отношении.
– Спасибо, Артем, но эти подарки дорого стоят. – Примерив и покрасовавшись, Сира с сожалением протянула их мне обратно.
– Э-э, нет, так не пойдет, обратно не возьму. Мне их что, на коня своего напяливать? Подарки от всей души, и торговец, который мне их продал, сказал, что вещицы защищают от сглаза и помогают при болезнях. И я, как немного разбирающийся в магии, это подтверждаю. А в твоем положении, Сира, это очень важно. И, самое главное, не обижай меня отказом. Кто меня кормит, обстирывает? Я что, не могу отблагодарить хозяйку дома? Отказ не принимается, и от тебя Айрис тоже, – прибавил я, увидев, что и девушка надумала вернуть вещицы, и, развернувшись, вышел из дома.
«М-да, а что дочка Арибуна скажет, когда увидит лошадку?» – подумал я и направился к кузне: надо было поговорить с Тангаром. Он все равно выяснит, что я не ночевал у Микара, к тому же учитель был единственным человеком, от которого у меня не было секретов и тайн… ну, почти не было. Да еще надо было решить что-то по эликсирам, ученики уже видели, что Хакред безрукий, и внезапное обретение конечности бросится всем в глаза. Но я уже все продумал и даже знал, как нам повернуть этот момент на пользу воинской школе.
Даго держал клещами раскаленную добела заготовку на клинок и подсказывал Хакреду, куда бить, а однорукий стучал молотом. За последнее время он очень изменился: на усохшем ранее теле наросли мускулы и мясо, во взгляде появилась твердость. Он и раньше не производил впечатления морально сломленного человека, но сейчас вел себя уверенней, и было понятно, что теперь калека не пропадет. Дождавшись, когда они закончат, я выдал им свой расклад по эликсирам. Идея заключалась в том, что излечение Хакреда можно подать как помощь совладельцев школы своему учителю. Не безвозмездно, конечно, а в долг, пока не отработает. Один из эликсиров я обещался выделить для школы. Чай, не пансион благородных девиц, а в процессе обучения всякое бывает. Если взрослые будут знать, что их чадо или родственника излечат в случае серьезной травмы, вплоть до потери конечности, то к нам пойдут охотнее. Вроде как страховка за счет владельцев школы. Хакред от такой новости аж упал на лавку. Еще бы, примириться со своей однорукостью и ущербностью, а тут предлагают вернуть утраченное здоровье.
