– Я отрублю твою поганую голову, еретик, и отвезу архиепископу, – прорычал воин и кинулся в бой.
Удар, еще удар, парирую, и мечи, выбив искры, скрещиваются. Кусты и другая растительность мешали мне применить главное свое преимущество – скорость и маневренность. Теперь я пожалел, что заготовил структуры только на изменения, сейчас бы не помешала молния или воздушный пресс. Мужик был отличным воином и орудовал двуручной оглоблей, словно тростинкой. Я метнул нож, но он, звякнув, отскочил от шлема здоровяка. Но вот воина занесло инерцией замаха, и я, прыгнув вперед, рубанул со всей силы наискосок через грудь. Меч, проскрежетав, разрубил кольчугу, ключицу, грудину и застрял. Мужик замер и, глядя перед собой неверящим остановившимся взглядом, упал вначале на колени, а потом завалился на бок. Богатырь, да и только, и умер молча. Скрежетнув по надрубленным пластинам, меч поддался и вышел из страшной раны. Резко им взмахнув, я стряхнул с клинка кровь и убрал в ножны. Подобрал лук и направился за своим конем. Стрелы я забрать успею, а вот, нагрянь сюда воины барона, коня отпустить не получится. Дарить кому-то Черныша желания не было никакого. Я снял уздечку и стремена и, хлопнув коня по крупу, громко сказал:
– Домой, Черныш, скачи домой!
Команду конь понял, но он не понял, почему остается хозяин. Пройдя метров пять в сторону дороги, он повернул назад и, негромко заржав, ткнулся мне в ладонь.
– Домой, Черныш!
На этот раз конь послушался. Надеюсь, он доскачет до подворья Даго и его никто не поймает по дороге. Черныш подпустит к себе только знакомых людей. Если Тангар увидит его без уздечки и стремян, то должен понять все правильно. Теперь забрать стрелы, трофейные деньги и припасы, если они есть у храмовников. Наличный капитал, как я чувствовал, вскоре мне понадобится, мои же средства большей частью лежали в банке у гномов. А в город мне дорога заказана: я теперь убийца и еретик.
Поснимал с тел кошельки и собрал свои стрелы, не забывая при этом прислушиваться и посматривать вокруг. Четыре лошади убежали, а две остались, проверил их переметные сумы и нашел мешочек с сухарями, кусок копченого сала и немного пшеничной крупы. На дне моего вещмешка лежал походный котелок, купленный с полгода назад, так что я забрал и крупу. Все пригодится: им уже все равно, а мне в самый раз. Покидал все в свой мешок и, затянув горловину, оставил на земле, а сверху положил лук и колчан. Осталось еще проверить того мужичка, что я подстрелил первым. Его тело валялось в стороне от остальных. И хоть я был на сто процентов уверен, что он мертв, но проверить все-таки надо было. Я своими глазами видел, как стрела пробила его насквозь, но ощущение исходящей от плюгавого опасности не пропадало, а, наоборот, усилилось. В магическом зрении труп как труп, с единственным отличием: истекающая в окружающий мир сила указывала на то, что мужичок при жизни был магом или что-то в этом роде. Как себя именовали чародеи Следящих, мне было неизвестно.
Выстроив структуру молнии, я влил в нее весь свой энергетический запас. Поколебавшись и пересилив нерешительность, я перехватил поудобнее копье Гирмута и направился к трупу. Стоящие до этого спокойно кони встревожились и, панически заржав, сорвались в галоп. Мертвец, валявшийся посреди дороги, словно неопрятная куча тряпья, вдруг зашевелился и неуклюже встал. Волосы у меня на затылке тоже встали дыбом, сердце учащенно забилось, а по телу пробежали ледяные мурашки. Неоформленное вначале чувство опасности взвыло во весь голос, требуя бежать без оглядки. Разум же говорил, что это глупо, что убегающий – всегда жертва. Почему-то в тот момент я даже не вспомнил о телепорте. Тело налилось словно бы свинцом, отяжелело. Все мысли вылетели из головы, когда я увидел во всей красе эту восставшую жуть.
Скособочившийся труп выпрямился, и с ним начали происходить стремительные и жуткие метаморфозы. Мертвец раздался вширь и ввысь, при этом кожа и одежда на нем с треском полопались и болтались теперь неопрятными лохмотьями. Все это свершилось за считаные секунды, и вот в шести-семи метрах от меня появился настоящий монстр. Кроваво-красного цвета блестящая шкура, лысая черепушка с двумя изогнутыми черными тридцатисантиметровыми рогами, на локтях по шипу с какой-то зеленой гадостью. Большие без век бельма глаз угольно-черного цвета смотрели прямо. Зубы тоже видоизменились, и им позавидовал бы и гризли. На когда-то человеческих руках, а ныне трехпалых лапах выросли черные десятисантиметровые когти. Ноги стали массивнее и все перевиты жгутами мускулов. Сквозь изорванные сапоги торчали когти, не уступающие тем, что выросли на лапах. Высокая, метра два с половиной, образина как будто сошла с картинки, изображающей демона во плоти. Тварь ухмыльнулась и, содрав с себя остатки кожи, волос и одежды, прорычала:
– На колени, червь!
Именно этот громоподобный рык и вывел меня из ступора. «Да пошел ты лесом и полем», – подумал я и, метнув копье, потянул меч из ножен. Копье воткнулось монстру в грудь, но он всего лишь покачнулся и, выдернув его из раны, отшвырнул в сторону. Вытянув в мою сторону лапу, тварь что-то проскрежетала, и в меня устремился черный шар. Грудь обожгло знакомым холодом активировавшегося амулета, и заклятие демона разбилось о невидимую защиту. Черная клякса расплылась на траве и, зашипев, испарилась, а земля под ней на глазах превратилась в прах. Направив на монстра меч, я активировал заклятие молнии. Я и копье-то метнул, не особо надеясь чего-то достичь, а для того, чтобы отвлечь тварь и достать меч. Я рассудил здраво: дар богини, вложенный в клинок, поможет в борьбе с нечистью. С острия сорвалась ветвистая ярко-белая с багровыми прожилками молния и ударила в монстра. В воздухе ощутимо посвежело, как после дождя, видимо, от выброса озона. Протуберанцы электрических разрядов оплели демона, сдавливая его со всех сторон. Он оглушительно взревел. Казалось, этот рев разорвет мне барабанные перепонки, настолько громко кричала терзаемая молниями тварь. Заклятие иссякло, а демон хоть и потерял одну из лап и дымился огромными ожогами, но не сдох. Посмотрев на меня, он проскрипел с клокочущей в голосе злобой:
– Я съем твое сердце и мозг. А твой труп с душой, все осознающей и ничего не могущей изменить, будет мне прислуживать вечно.
«Да что же вы все мне угрожаете?» – разозлился я.
– Ничтожный червь! – гаркнула потрепанная образина и с места сиганула туда, где я только что стоял.
Вот только меня там уже не было. Отпрыгнув в сторону, я развернулся к демону, приземлившемуся и взрывшему когтями землю. И, вложив в бросок все силы, злость, отчаяние и желание жить, я метнул в монстра меч. Я обезоружил себя, но и монстр в этот момент был зависим от законов притяжения. Меч воткнулся образине в грудь, войдя по самую рукоять, но и это его не остановило. Он, взвыв, прыгнул на меня, и его лапа, проскрежетав когтями по нагрудным пластинам, разорвала кольчугу и одежду, глубоко пробороздив плечо. От удара меня отбросило на дерево, и, ударившись, я сполз по стволу вниз. Сквозь пелену боли я увидел, как демон сделал неуверенный шаг в мою сторону и, зашатавшись, рухнул на землю. Тело его снова преображалось на глазах, и вот уже на траве образовалось месиво из мяса и костей, отдаленно напоминающее человеческие останки.
