— Э-э… одну минутку, Теовин, — любезно окликнул
император главу тайной полиции. — Ты, кажется, что-то хотел мне сказать?
— Нет, ваше величество, — угрюмо ответил Теовин.
— Ну же, старина, не стесняйся. Мы здесь все старые
друзья. Если тебя как-то задело то, что я сегодня здесь устроил, валяй,
высказывайся. Милорд Стрейджен будет счастлив одолжить тебе свою шпагу, и тогда
мы с тобой сможем все обсудить. Уверен, что ты найдешь мои объяснения весьма
доходчивыми. — Мантия соскользнула с плеч Сарабиана на пол. Холодно
улыбнувшись, он обнажил шпагу. — Так как же?
— Угрожать оружием вашему величеству — это
государственная измена, — промямлил Теовин.
— Бог ты мой, Теовин, да с какой стати тебя это должно
волновать? Так или иначе ты уже несколько лет занимаешься тем, что именуют
государственной изменой, так неужели тебе помешают какие-то мелкие
формальности? Бери шпагу, приятель. Хотя бы раз — в первый и последний раз в
жизни — выступи против меня открыто. Я дам тебе урок фехтования, который ты
запомнишь до конца своих дней — не так уж и надолго.
— Я не подниму руки на своего императора! —
объявил Теовин.
— Какой позор! Ты меня сильно разочаровал, старина. Можешь
идти.
Вэнион крепко взял главу тайной полиции за плечо и почти
выволок его из тронного зала.
Император восторженно вскинул над головой шпагу, поднялся на
цыпочки и исполнил небольшой, но пылкий пируэт. Затем он вытянул вперед одну
ногу и отвесил Элане экстравагантный поклон, изящно отведя вбок шпагу.
— Вот так, матушка, — сказал он, — и свергают
правительство.
— Нет, леди Сефрения, — категорически ответила
королева, когда полчаса спустя все опять собрались в королевских покоях, —
мы не даем тебе дозволения уехать. Ты состоишь в королевском совете Элении, и
мы нуждаемся в тебе.
Бледное, искаженное горем лицо Сефрении окаменело.
— Как прикажет ваше величество.
— Брось, Сефрения. Наши дела не терпят отлагательств, и
нам не до личных огорчений. Заласта предал нас всех, не только тебя, и теперь
нам предстоит подумать, как возместить причиненный им вред.
— Ты несправедлива, мама, — упрекнула Даная.
— Я и не старалась быть справедливой. Когда-нибудь ты
будешь королевой, Даная. А сейчас — сиди, молчи и учись.
Даная опешила, но тут же овладела собой и, вздернув
подбородок, присела в реверансе:
— Слушаюсь, ваше величество.
— Так-то лучше. Я еще сделаю из тебя королеву. Сэр
Бевьер!
— Да, ваше величество?
— Поставь своих сириникийцев к катапультам. Вэнион,
расставь остальных рыцарей на стенах и прикажи им, чтобы грели смолу. Заласта
на свободе. Он потерял всякую власть над собой, и мы не знаем, какие силы ему
подвластны. В нынешнем своем состоянии он способен прибегнуть к чему угодно, а посему
будем наготове — на всякий случай.
— Ты говоришь как фельдмаршал, Элана, — заметил
Сарабиан.
— Я и есть фельдмаршал, — рассеянно ответила
она. — Это один из моих титулов. Спархок, сможет ли Беллиом отразить
нападение, если Заласта прибегнет к магии?
— Запросто, моя королева. Однако Заласта, скорее всего,
этого не сделает. Ты сама видела, что случилось, когда Беллиом рассеял облако.
Когда разрушают заклинание, тому, кто его сотворил, это причиняет немалые муки.
Сефрения знает Заласту лучше, чем я. Она могла бы сказать, рискнет ли он так
скоро вновь прибегнуть к магии.
— Так как же, Сефрения? — спросила Элана.
— Не знаю, ваше величество, — помолчав, ответила
маленькая стирикская женщина. — Таким я прежде никогда его не видела. Мне
кажется, что он сошел с ума. Он способен почти на все.
— Тогда нам лучше быть готовыми ко всему. Миртаи, скажи
Келтэну и Улафу, чтобы привели сюда Колату. Узнаем, как далеко зашел этот
заговор.
Спархок отвел Сефрению в сторонку.
— Как Заласта узнал, кто такая на самом деле Даная? —
шепотом спросил он. — Ему явно все известно. Это ты сказала ему?
— Нет. Афраэль велела мне молчать.
— Занятно. Я потом поговорю с ней и выясню почему.
Может быть, она уже тогда что-то заподозрила — или это один из ее знаменитых
намеков. — Спархок задумался. — Или, может быть, он хотел убить
Внешне казалось, что он бросил этот огненный шар в Данаю, но, возможно, на
самом деле метил в тебя.
— В это я никогда не поверю, Спархок.
— Сейчас я почти готов поверить во что угодно. —
Спархок на мгновение замялся. — Понимаешь, Ксанетия знала, что Заласта
предатель. Она сказала нам об этом еще раньше.
— Почему ты не предупредил меня? — Сефрения была
потрясена до глубины души.
— Потому что ты бы ей не поверила. Ты не склонна
доверять ее словам, Сефрения. Тебе нужно было собственными глазами убедиться в
предательстве Заласты. Да, кстати, Ксанетия ведь спасла тебе жизнь. Может быть,
тебе захочется поразмыслить над этим.
— Не распекай меня, Спархок, — вяло усмехнувшись,
попросила она. — Мне и так нелегко.
— Знаю, матушка, и боюсь, что в этом тебе никто не в
силах помочь.
Колата проявил небывалую готовность к откровенности. Недели
заключения сломили его дух, а явное стремление Заласты убить его уничтожило
всякое подобие преданности бывшему сообщнику.
— Этого я не знаю, — отвечал он на вопрос
Оскайна. — Спросите у Теовина. Именно он обратился ко мне с предложением
от имени Заласты.
— Разве ты не ввязался в это дело еще тогда, когда
занял пост министра?
— Не думаю, чтобы «это дело», как ты его называешь,
началось так давно. Не могу сказать наверняка, но мне сдается, что начало ему
было положено всего пять-шесть лет тому назад.
— Однако ты и до того подбирал себе союзников.
— Ну, Оскайн, это же обычная тамульская политика. Я
понял, что первый министр болван, как только возглавил министерство.
Единственным по-настоящему опасным моим противником был ты. Я подбирал себе
союзников, чтобы противодействовать тебе — и твоей бессмысленной идее, что
королевства, входящие в Империю, — иностранные государства, а не часть
метрополии.
— Юридические проблемы мы можем обсудить и позже,
Колата. Стало быть, это Теовин свел тебя с нашим врагом?
