— Воистину так, подруга Анакхи. — Голос Телэна был
тверд и холоден как сталь. — Однажды и лишь однажды, истомившись
несчетными веками заточения в теле земли, дозволил я Гверигу взять меня в руки;
тогда-то и обрел я облик, что так приятен тебе. Жестокими алмазными резцами и
проклятым жгучим железом истерзал мою живую плоть Гвериг, придав ей сию нелепую
форму. Должен я подчиниться касанию бога; охотно подчиняюсь я касанию Анакхи в
надежде, что некогда он освободит меня от облика, ставшего моею темницей. Для
всех прочих прикосновение ко мне суть гибель.
— И ты не можешь… — она не закончила фразу.
— Нет. — Ответ был холоден и непреклонен. —
Не вижу я причины доверять существам сего мира. Гибель, что несет касание ко
мне, останется неизменной, и так же неизменен останется соблазн коснуться меня
у тех, кто меня узрит. Едва узрев меня, возжаждет любой меня коснуться — и
найдет свою смерть. Мертвый не возжелает поработить меня; живым я не доверяю.
Элана вздохнула.
— Ты суров, Голубая Роза.
— Не без причины, подруга Анакхи.
— Быть может, когда-нибудь научимся мы доверять друг
другу.
— В сем нет нужды. Достижение цели нашей от сего не
зависит.
Элана вновь вздохнула и вернула шкатулку мужу.
— Продолжай, Ксанетия. Так значит, тенью, которая
преследовала меня и Спархока, был Заласта? Мыто думали вначале, что это Азеш, а
потом грешили на Троллей-Богов.
— Тенью сей был разум Заласты, королева Элении, —
пояснила Ксанетия. — Стирикское заклятье, ведомое лишь немногим, позволяло
ему незримым слышать и узнавать многое.
— Я бы не сказала, что незримым. Я всякий раз видела
эту тень. Видно, это не слишком прочное заклятье.
— Сие было деяние Беллиома. Искал он предостеречь
Анакху о присутствии Заласты, делая его отчасти зримым. Поскольку одно из колец
было на твоей руке, ты также могла видеть тень разума Заласты. — Ксанетия
помолчала. — Заласта терзался страхом, — продолжала она. —
Приспешники Азеша замыслили заманить Анакху — вместе с Беллиомом — в Земох, где
Азеш сумел бы отнять у него камень. Случись сие, и надежда Заласты уничтожить
Афраэль и завладеть Сефренией навеки обратилась бы в ничто. Воистину, Анакха,
все помехи, воздвигаемые на твоем пути в Земох, были делом рук Заласты.
— Я и прежде ломал над этим голову, — задумчиво
проговорил Спархок. — Мартэл был человек непоследовательный, и на него это
было не слишком-то похоже. Мой бывший братец был прямолинеен, как лавина. Мы, однако,
полагали, что это Тролли-Боги. У них тоже была причина не хотеть, чтобы Беллиом
попал в руки Азеша.
— Заласта желал, чтобы ты именно так и полагал, Анакха.
Сие было еще одно средство, коим мог он скрыть от Сефрении свое двуличие, а ее
доброе мнение о нем было для него весьма важно. Однако вопреки всему ты
преодолел дорогу в Земох, сразился с Азешем и уничтожил его — вкупе с многими
другими.
— Это верно, — проворчал Улаф, — «других» там
было даже слишком много.
— Тогда Заласта сильно встревожился, — продолжала
Ксанетия, — ибо Анакха осознал свою силу и власть над Беллиомом, а сие
делало его столь же грозным, как бога. Заласта не более мог бросить открытый
вызов Анакхе, нежели Афраэли. Тогда удалился он от людей, дабы обдумать, что
ему делать дальше, и держал совет с другими отступниками. Гибель Азеша укрепила
их в мысли, что Беллиом в силах одолеть и уничтожить бога. Средство, коим можно
бы убить Афраэль, существовало, сумей Заласта лишь завладеть им. Предмет сей,
однако, находился в руках опаснейшего человека в мире. Истинно, ежели хотел
Заласта достичь своей цели, принужден он был заключить союз с богом.
— С Киргоном? — предположил Келтэн.
— Истинно так, мой охранитель. Старшие боги Стирикума,
как всем вам ведомо, бессильны, ибо нет более их почитателей. Тролли-Боги
заключены в Беллиоме, эленийский Бог и Эдемус недоступны. Тамульские боги
чересчур легкомысленны, а бог атанов недружелюбен ко всем, кроме собственных
своих детей. Оставался лишь Киргон, и Заласта и его приспешники тотчас угадали,
каким средством могут они склонить бога киргаев на сей союз. Владея Беллиомом,
сумел бы Киргон уничтожить стирикское заклятие, что преградило путь в мир его
подданным, и выпустить их на волю — грабить и убивать. Взамен, как полагал
Заласта, Киргон позволил бы ему с помощью Беллиома убить Афраэль или нее сам
убил бы ее своею божественной рукой.
— Разумная основа для начала торга, — признал
Оскайн. — Я бы, во всяком случае, согласился с таким условием сесть за
стол переговоров.
— Возможно, — с сомнением отозвался Итайн, —
но прежде нужно бы добраться до этого стола живым и невредимым. Не думаю, что
появление стирика в Кирге вызвало бы у местного населения бурный восторг.
— Истинно так, Итайн из Материона, то было опаснейшее
предприятие. Различными средствами ухитрился Заласта проникнуть в храм Киргона,
и там предстал он перед пылающим духом самого бога и остановил его мстительную
длань предложением освободить киргаев от стирикского заклятия. В один миг враги
сделались друзьями, обнаружив общность своих устремлений, и согласились они,
что Анакху следует заманить в Дарезию, ибо не рискнули бы они открыто
столкнуться с Богом эленийцев, чья власть, имея в виду его бесчисленных
почитателей, весьма велика. Составили они тогда хитроумный план, как устроить в
Тамульской империи беспорядки и бедствия, дабы имперскому правительству
пришлось искать помощи, и тогда Заласта, коему в Империи безгранично доверяли,
сумел бы направить внимание правительства к Анакхе и предложить соглашение с
Церковью Чиреллоса. Нетрудно было Заласте и его приспешникам сотворить
сверхъестественные явления, ввергнувшие в страх всю Империю, нетрудно было и
Киргону обмануть троллей, убедив их, что их боги велят им перейти полярные льды
и явиться на северное побережье Дарезии. Более важны для их замысла были,
однако, гражданские волнения, что так жестоко нарушили мир в Империи за
недавние годы. Дабы волнения сии увенчались успехом, следовало их строго
направлять, ибо случайные мятежи обычно легко подавляются. Изучение истории
убедило Заласту, что ключом к их успеху должен стать человек, способный
объединить различные народы империи и воспламенить своей силой и ревностностью.
Залаете не понадобилось долго искать подобного человека. Покинув Киргу, отправился
он в Арджуну и там изложил свой замысел некоему мужу по имени Скарпа.
— Погоди-ка! — вмешался Стрейджен. — План
Заласты с самого начала предполагал государственную измену, не говоря уже о
преступлениях, которых мы еще не упоминали, — «сговор с силами Тьмы» и
тому подобное. Откуда он знал, что может доверять Скарпе?
