— С бастардами это случается, — рассудительно
заметил Стрейджен. — Иные из нас винят в своей отверженности и
неприкаянности своих матерей — или же богов. По счастью, мне не довелось
угодить в эту ловушку. Впрочем, я так остроумен и обаятелен, что не чувствую
себя неприкаянным, а значит, и сетовать мне не на что.
— Терпеть не могу, когда он так говорит, —
пробормотала баронесса Мелидира.
— Но это всего лишь голая, неприкрытая правда, моя
дорогая баронесса, — ухмыльнулся ей Стрейджен. — Ложная скромность
так смешна, вы не находите?
— Позже порезвишься, Стрейджен! — шикнула на него
Элана. — Анара, рассказал ли Заласта своему сыну все подробности этого
заговора?
— Да, ваше величество. Помня о натуре сих двоих,
откровенность меж ними была удивительна. Скарпа, однако, был молод и имел
весьма преувеличенное мнение о своем таланте, хотя Заласта очень скоро понял,
что простейшие стирикские чары, коим выучил он сына во время нечастых своих
визитов в Арджуну, годятся лишь на то, чтобы дурачить сельских ротозеев, однако
вряд ли пригодятся для задуманного им дела. Посему привез он своего сына в
Верел и отдал в учение Огераджину.
— Когда это было, анара? — с любопытством спросил
Кааладор.
— Около пяти лет тому назад, мастер Кааладор.
— Тогда это сходится с тем, что узнали мы. Примерно
пять лет назад Скарпа исчез из Арджуны. Пару лет спустя он вернулся и начал
заваривать кашу.
— Обучение было недолгим, — сказала
Ксанетия, — однако Скарпа умен и схватывает все на лету. На деле же
прекратил учебу сам его наставник, ибо Огераджина оскорбляла непомерная
наглость сего юнца.
— Похоже, этот Скарпа из тех людей, которых ненавидят
все кому не лень, — заметил Телэн. — Я с ним не знаком, а он мне уже
не нравится.
— Заласта также был неприятно поражен заносчивостью
своего отпрыска, — сказала Ксанетия, — и, полагая присмирить его
страхом, доставил его в Киргу, дабы увидел Скарпа своего повелителя. Киргон
долго и подробно расспрашивал молодого человека и наконец, явно удовлетворенный,
наставил его в предстоящих делах. Скарпа же, покинув Киргона, питал к нему не
больше почтения, чем когда еще не знал бога киргаев, и Заласта потерял и то
малое расположение к своему сыну, что было у него прежде. Ныне мыслит он, что,
буде их дело победит, Скарпе не пережить победы. — Ксанетия
помолчала. — Можно сказать, Сефрения, что месть твоя уже начала свое
неотступное движение. Заласта — никчемное существо, лишенное бога, лишившееся
всех, кто любил его или звал его другом. Даже то ничтожное чувство, кое питал
он к сыну, ныне сгинуло, и теперь он опустошен и одинок.
Глаза Сефрении налились было крупными слезами, но она тут же
гневно смахнула их тыльной стороной ладони.
— Мне этого мало, анара, — твердо сказала она.
— Ты слишком долго жила среди эленийцев,
матушка, — заметил Сарабиан. Спархок слегка опешил. Он не был уверен,
сознательно ли блестящий и сумасбродный император назвал Сефрению этим нежным
прозвищем, или же просто нечаянно обмолвился.
— Кто привлек к заговору остальных главарей, анара? —
спросил Вэнион, ловко выводя разговор из слегка щекотливого положения.
— Скарпа, лорд Вэнион, — ответила она. —
Киргон велел ему искать новых пособников, дабы ширить смуту в западных
провинциях, — тогда, буде Анакха явится в Дарезию с войсками церкви,
преградят ему путь мятежники, ибо возлюбленными киргаями своими жертвовать
Киргон не желал. Скарпа же знал некоего обнищавшего даконийского дворянина. Сей
дакониец, преследуемый карточными долгами и безжалостными кредиторами, бежал из
Даконии и таился одно время в бродячем цирке, где и Скарпа показывал свое
сомнительное искусство. Сего жалкого дворянчика, барона Парока, отыскал Скарпа
по возвращении из Кирги. Парок, к тому времени отчаявшийся и готовый на все,
недолго колебался, примкнуть ли ему к бывшему знакомцу, ибо посулы Скарпы были
куда как соблазнительны. Затем посоветовалась бесчестная парочка со
стириками-изгоями в Вереле и, следуя их совету, отыскала в Эдоме торговца
Амадора, а в Астеле поэта Элрона — были то оба люди весьма самовлюбленные и недовольные
своим положением в жизни.
Бевьер нахмурился.
— Анара, мы встречали и того и другого, и ни один не
показался нам прирожденным вождем. Неужели это лучшее, что мог найти Скарпа?
— Выбор сей, сэр рыцарь, определен был их готовностью
примкнуть к заговору. Способность же вести людей за собою речами и тот
повелительный дух, что все взоры приковывает к единому человеку, — все сие
легко достичь неким стирикским заклятием. Как бы ни были ничтожны эти люди, они
были готовы на все, чего и искал Скарпа. И Амадор, и Элрон страдали от
ничтожности своей и охотно, даже радостно пошли бы на что угодно, только бы
возвыситься.
— Мы в Талесии видим такое каждый день, Бевьер, —
пояснил Улаф. — Мы называем это «жалобы маленького человечка».
Великолепный пример — Авин Воргунссон. Он скорее умрет, чем примирится с тем,
что его не замечают.
— Амадор не такого уж маленького роста, — заметил
Телэн.
— Мелкие людишки не всегда бывают маленького
роста, — пояснил Улаф. — Анара, как оказался замешанным в это дело
граф Геррих из Ламорканда? И почему?
— Его, сэр Улаф, привлек Скарпа по совету Заласты.
Заласта полагал таким образом устроить беспорядки в Эозии, дабы убедить Церковь
Чиреллоса, что в ее же интересах отправить Анакху в Дарезию искать корни сих
беспорядков. Из всех заговорщиков лишь Заласта бывал в Эозии, и лишь он один
понимает образ мыслей вашей церкви. И Элрон и Амадор лишь жалкие пешки. Они
мало ведают об истинном размахе дела, к коему примкнули. Более осведомлен барон
Парок, однако и он посвящен не во все замыслы заговорщиков. Граф Геррих же
значит для них совсем мало. Он преследует собственные цели, и лишь случайно
совпадают они с целями его тамульских собратьев по заговору.
— Я почти что восхищаюсь ими, — признался
Кааладор. — Впервые в жизни слышу о таком сложном и хорошо организованном
мошенничестве.
— Однако все это рухнуло, когда Ксанетия проникла в
мысли Заласты, — сказал Келтэн. — Едва мы узнали, что он предатель,
все их замыслы начали разваливаться на куски. — Он задумался. — Как
ввязался в это дело Крегер?
— Граф Геррих предложил его Скарпе, — ответила
Ксанетия. — Крегер в прежние времена бывал ему немало полезен.
— О да, — сказал Улаф, — мы своими глазами
видели, как он был полезен Герриху под стенами замка барона Олстрома в
Ламорканде. Призрак Мартэла все еще преследует нас, верно, Спархок?
