— Как много, анара, знали обо всем этом министр
внутренних дел и другие изменники? — спросил Сарабиан.
— Почти ничего, ваше величество. Полагали они, что это
лишь часть непрекращающейся борьбы между министром иностранных дел Оскайном и
Колатой. Колата посулил им немалую выгоду, оттого-то они и пошли за ним.
— Стало быть, обычные дворцовые интриги, —
задумчиво проговорил Сарабиан. — Мне следует помнить об этом, когда я буду
их судить. Они не изменники, а всего лишь продажные болваны.
— Все, кроме Колаты, ваше величество, — уточнил
Итайн. — Его роль в этом деле вряд ли ограничивается обычными дворцовыми
интригами.
— Колата был обманут, Итайн из Материона, —
покачала головой Ксанетия. — Истинным человеком Заласты при дворе был
Теовин. Это ему известный вам Крегер доставлял приказы Заласты, Колате же
Теовин говорил ровно столько, сколько тому полагалось знать.
— Это приводит нас к неудавшемуся мятежу, —
напомнила Элана. — Крегер сказал Спархоку, что этот мятеж будто бы и не
должен был удаться, что его целью было вызнать наши сильные и слабые стороны.
Это правда?
— Отчасти, ваше величество, — ответила
Ксанетия. — Главным же образом Заласта усомнился в словах Анакхи, что,
дескать, бросил он Беллиом в море. Стремился он, поднимая мятеж на улицах
Материона и подвергая опасности всех, кто дорог Анакхе, вынудить его открыть,
при нем ли на самом деле камень.
— И мы, стало быть, после мятежа сыграли ему на
руку, — заключил Халэд.
— Не думаю, — возразил Спархок. — Если бы
Беллиом так и остался на дне моря, мы никогда не узнали бы, что у него есть
воля и сознание. Этого не знал о нем никто — кроме, может быть, Афраэли. Азеш,
похоже, не знал, и не знает Киргон. Сомневаюсь, чтобы они так гонялись за
Беллиомом, если б знали, что он способен сопротивляться их приказам — вплоть до
того, чтобы при необходимости уничтожить весь этот мир.
— Ну, хорошо, — сказал Халэд, — теперь мы
знаем, что привело нас к нынешнему положению дел. Что будет дальше?
— Сие уже в будущем, Халэд из Дэмоса, — ответила
Ксанетия, — будущее же сокрыто ото всех. Знай, однако, что враги наши в
смятении. Место советника при имперском правительстве, занимаемое Заластой,
было сердцевиной всех их замыслов.
— Как скоро Заласта может оправиться, Сефрения? —
спросила Элана. — Ты знаешь его лучше, чем все мы. Может он сразу нанести
ответный удар?
— Возможно, — ответила Сефрения, — однако что
бы он ни сделал, действовать он будет впопыхах и непродуманно. Заласта —
стирик, а мы, стирики, очень плохо умеем справляться с неожиданностями. Он еще
долго будет метаться бесцельно — разрушая горы и поджигая озера — прежде чем
возьмет себя в руки.
— Значит, нам надо поскорее ударить снова, —
сказал Бевьер. — Нельзя давать ему время оправиться.
— Вот что я подумал, — сказал Сарабиан. —
После того, как мы добрались до секретных архивов министерства внутренних дел,
мы решили взять под стражу лишь верхушку заговорщиков — главным образом,
полицейских чиновников и судей в разных городах. Мы не стали возиться с мелкой
сошкой, осведомителями и тому подобной швалью — в основном потому, что у нас не
хватило бы на всех тюрем. Думаю, что министерство внутренних дел было основной
силой этого заговора, и теперь Заласта и его приятели вынуждены опираться на
жалкие ошметки, которые мы не стали подбирать. Если я отправлю атанов
арестовать всех подчистую, это ведь еще сильнее выбьет Заласту из равновесия?
— Пускай он вначале немного придет в себя,
Сарабиан, — сказала Сефрения. — Сейчас он так взбешен, что, пожалуй,
и не заметит новых потерь.
— А Норкан все еще на Тэге? — спросил вдруг
Вэнион.
— Нет, — ответила Элана. — Мне надоели его
поддельные письма, и мы отправили его назад в Атан.
— Отлично. Думаю, нам нужно как можно скорее сообщить
ему о предательстве Заласты. Необходимо, чтобы Бетуана знала об этом.
— Я позабочусь об этом, Вэнион-магистр, — пообещал
Энгесса.
— Спасибо, Энгесса-атан. Если сцена, которую Заласта
устроил в тронном зале, хоть немного отражает его душевное состояние — сейчас
он совершенно невменяем.
— Взбешен до безумия, — согласилась Сефрения.
Впервые после разрыва с Вэнионом она впрямую заговорила с ним, и это дало
Спархоку некоторую надежду.
— Значит, он почти должен сделать хоть что-то? —
спросил у нее Вэнион. — В его нынешнем состоянии бездействие для него —
сущая мука.
Она кивнула.
— Так или иначе, он ответит на этот удар, и поскольку
он вовсе не был готов к тому, что произошло, то и ответный его ход будет
непродуманным.
— А стало быть, несовершенным?
— Вероятно.
— И скорее всего, с использованием главных сил, —
прибавил Спархок. — Когда человек впадает в бешенство, он принимается
крушить все подряд.
— Предостереги об этом Норкана и Бетуану,
Энгесса-атан, — сказал Сарабиан.
— Будет исполнено, Сарабиан-император. Вэнион принялся
расхаживать по комнате.
— Заласта пока еще возглавляет заговор, — сказал
он, — во всяком случае, до тех пор, пока не устроит такую глупость, что
Киргон решит сместить его. Почему бы нам не позволить ему перебеситься, а уже
потом арестовать всех мелких заговорщиков? Попугаем немножко наших противников.
Если они увидят, как мы методично уничтожаем все, что они с таким тщанием
готовили, и сажаем под замок всех их пособников, они поневоле задумаются о том,
что и сами смертны. Тогда, я думаю, Киргон сам вступит в дело, и Спархоку
останется только спустить на него Беллиом.
— Терпеть не могу, когда он такой, — сказала
Сефрения Ксанетии. — Он так уверен в себе — и, наверное, прав. Мужчины
куда привлекательней, когда они беспомощны, как малые дети. — Эта
полушутливая реплика была совершенно неожиданной. Сефрения явно перешагнула
через древние предрассудки, разделявшие стириков и дэльфов, и говорила с
Ксанетией, как одна женщина говорила бы с другой.
— Значит, нам остается только сидеть и ждать следующего
хода Заласты, — заключил Сарабиан. — Интересно, что он предпримет?
Ответ не заставил себя ждать. Несколько дней спустя
изможденный атан, пошатываясь, ступил на подъемный мост замка. Он нес с собой
спешное послание от Норкана.
