— Ну да… еще и поэтому. Ты уверена, что мы не можем
поговорить о нашем затруднении? — Он явно возвращался к теме, которую они
обсуждали прежде — и неоднократно.
— Нам не о чем говорить. Мы должны заключить брак
дважды — один раз в Атане, другой, когда вернемся в Пелозию. Мы не станем мужем
и женой, пока не пройдем оба обряда.
— Но ведь после обряда в Атане мы уже будем наполовину
женаты.
— Мне этого недостаточно, Кринг. Я девственница. Я так
часто убивала, защищая свою девственность, что быть «наполовину женой» меня не
устраивает. Тебе придется подождать.
Кринг вздохнул.
— Ждать придется так долго, — скорбно проговорил
он.
— От Атаны до твоей Пелозии не так уж далеко, Кринг. Я
не дам тебе мешкать.
— Дело не в самом путешествии, Миртаи. Дело в том, что
перед свадьбой в Пелозии тебе придется провести два месяца в шатре моей матери.
Ты должна будешь научиться нашим обычаям и образу жизни.
Миртаи в упор взглянула на него.
— Должна? — зловеще переспросила она.
— Таков обычай. Пелойская невеста перед заключением
брака проводит два месяца в шатре матери своего жениха.
— Зачем?
— Чтобы узнать о нем все.
— Я и так уже знаю о тебе все.
— Ну да, конечно, но уж таков обычай.
— Что за нелепость!
— Обычаи часто бывают нелепы, но я ведь доми и должен
подавать пример своим подданным — а ты будешь моей домэ. Пелойские женщины не
станут почитать тебя, если ты не проделаешь все, как надлежит.
— Я научу их почтению! — Взгляд Миртаи отвердел.
Кринг откинулся на спину, опершись на локти.
— Этого-то я и боялся, — вздохнул он.
— Потому ты и не заговаривал об этом раньше?
— Я ждал подходящей минуты. Там, в корзине, случайно
нет вина? Разговор пойдет легче, если мы расслабимся.
— Вино подождет. Вначале договорим, а уж потом будем
расслабляться. Что это за чепуха насчет двух месяцев?
— Сейчас попробую объяснить. — Он потер ладонью
бритую макушку. — Видишь ли, когда мы говорим, что невеста должна «узнать
все о своем муже», это не значит, что она будет учиться, что готовить ему на
завтрак и тому подобное. На самом деле речь идет о собственности.
— У меня нет собственности, Кринг. Я рабыня.
— Когда мы поженимся, ты уже не будешь рабыней. Ты
станешь весьма состоятельной женщиной.
— О чем это ты?
— Пелойским мужчинам принадлежат их кони и оружие. Все
остальное — собственность женщин. Раньше, что бы я ни украл — обыкновенно
скот, — я отдавал это своей матери. Она надзирает за моим имуществом, пока
я не женюсь. Кое-что из этого имущества, само собой, принадлежит ей. Вот для
того-то и нужны эти два месяца — чтобы вы с ней с обоюдного согласия поделили
имущество.
— Это не займет много времени.
— Пожалуй, что так. Моя мать женщина рассудительная, но
вам с ней еще предстоит найти мужей моим сестрам. Это было бы не так трудно,
будь их поменьше.
— Сколько их у тебя? — Голос Миртаи был теперь
тверд, как кремень.
— Э… по правде говоря, восемь.
— Восемь? — ровным тоном переспросила Миртаи.
— Мой отец был весьма вынослив.
— И мать, судя по всему, тоже. Твои сестры, по крайней
мере, не уродины?
— Нет, они более или менее сносны, хотя, конечно, не
такие красавицы, как ты, любовь моя, — да и кто мог бы с тобой сравниться?
— Об этом мы поговорим позже. С твоими сестрами могут
быть трудности? Кринг моргнул.
— С чего ты это взяла?
— Я тебя знаю, Кринг. Ты оставил разговор о сестрах
напоследок. Это значит, что тебе очень не хотелось говорить о них, а стало
быть, с ними будут трудности. Так в чем же дело?
— Они привыкли считать себя богачками, а потому
напускают на себя важность.
— И это все?
— Миртаи, они очень заносчивы.
— Я их научу смирению, — пожала она
плечами. — Поскольку их всего восемь, я управлюсь со всеми одновременно. Я
отведу их на часок на ближайшее пастбище, и когда мы вернемся, они будут очень
смирными, — и с великой охотой согласятся на тех мужей, которых выберем я
и твоя мать. Уж я позабочусь, чтобы они согласились на что угодно, только бы
удрать подальше от меня. Утром мы с твоей матерью поделим имущество, днем я
укрощу твоих сестер, а к вечеру мы с тобой сможем пожениться.
— Так у нас не делают, любовь моя.
— На сей раз все будет сделано именно так. Мне не
больше хочется ждать, чем тебе. Может быть, придвинешься ближе и поцелуешь
меня? Раз уж мы обо всем договорились, не стоит упускать такого удобного
случая.
— И я того же мнения, любовь моя, — ухмыльнулся
Кринг и, заключив Миртаи в объятия, поцеловал ее. Поцелуй вначале был
сдержанный и приличный, но это продолжалось недолго. Миг спустя он стал куда
более страстным.
— Вот теперь все будет отлично, — самодовольно
сказала Даная. — Я не была уверена, как посмотрит Миртаи на то, чтобы жить
вместе с матерью Кринга, но теперь уж она все уладит.
— И раздразнит пелоев, — заметил Спархок.
— Переживут, — пожала плечами принцесса. —
Они слишком закоснели в своих обычаях и традициях, и им необходим человек вроде
Миртаи, чтобы открыть им глаза на современный мир. Пойдем дальше, Спархок. Мы
еще не закончили.
— И как давно это продолжается? — сдавленно
спросил Стрейджен.
— С тех пор, как я была ребенком, — ответила
Мелидира. — Мне было около семи, когда отец сделал первые штампы.
— Вы хоть понимаете, баронесса, что вы натворили?
— Милорд Стрейджен, — улыбнулась она, — я
полагала, что мы решили оставить церемонии.
Он пропустил эти слова мимо ушей.
— Вы нанесли удар по экономике всех королевств Эозии.
Это чудовищно!
— Да уймись же, Стрейджен.
— Вы подкосили всю монетную систему!
— Вовсе нет, да и какое значение это имеет для тебя?
— Да ведь я вор! Вы обесценили все, что мне удалось
украсть за мою жизнь!
