— Заласта убил моих родителей, Вэнион, — ответила
она. — Я только хочу расплатиться с ним той же монетой.
— По-моему, это справедливо, — улыбнулся он.
— А все-таки я решительно против, — упрямо говорил
Стрейджен, когда немного позже он, Спархок и Улаф встретились в коридоре.
— Будь благоразумен, Стрейджен, — отозвался
Улаф. — Что страшного, если мы их выслушаем? Ты же знаешь, я и не
собираюсь освободить их просто так, не связав их клятвой.
— Улаф, они согласятся на что угодно, лишь бы получить
свободу. Может быть, они пообещают увести троллей из Атана — или даже помочь
нам справиться с Заластой и Киргоном — но, едва они вернутся в Талесию, они и
думать забудут о том, чтобы соблюдать какие-то там обещания. Мы ведь даже
принадлежим к иному виду, нежели их почитатели. С их точки зрения мы просто
животные. Стал бы ты держать клятву, данную медведю?
— Это смотря какой медведь.
— Тролли-Боги могут нарушить обещания, которые дадут
нам, — сказал Спархок, — но они никогда не нарушат слова, данного
Беллиому, потому что Беллиом способен вновь поглотить их, если они вздумают
прибегать к уловкам.
— Ну что ж, — с сомнением проговорил
Стрейджен, — я хочу, чтобы все поняли, что мне это совсем не по душе,
хотя, наверное, никакого вреда не будет в том, чтобы их выслушать. Однако я
хочу при этом присутствовать. Я и тебе не слишком доверяю, Улаф, а потому хочу
собственными ушами слышать, что ты им будешь обещать.
— Ты понимаешь язык троллей? Стрейджена передернуло.
— Нет, конечно.
— Тогда тебе, наверное, будет трудновато следить за
нашим разговором, как ты полагаешь?
— Но ведь Сефрения тоже будет с нами? Она мне все
переведет.
— Ты уверен, что доверяешь ей?
— Ты что, спятил?
— Я просто хотел уточнить. Когда ты думаешь устроить
эту беседу, Спархок?
— Не будем торопить события, — решил
Спархок. — Мне еще нужно будет попутешествовать с Кааладором, чтобы он мог
переговорить со своими друзьями. Вначале подготовим все к Празднику Урожая и
дождемся, покуда атаны, вызванные Вэнионом, займут свои места вдоль атанской
границы, а уж потом будем разговаривать с Троллями-Богами. Нет смысла
беспокоить их прежде, чем они нам понадобятся.
— Думаю, для беседы с ними нам лучше будет выйти из
города, — предостерег Улаф. — Когда они узнают, что Киргон украл их
почитателей, от их воплей со стен Материона осыплется весь перламутр.
— Его разум затуманен вином, — говорила Ксанетия
утром следующего дня, после того, как она и Берит вернулись из дома возле
кинезганского посольства, — и чрезвычайно трудно отыскать в нем что-либо
осмысленное. — Он что-нибудь подозревает, анара? — обеспокоенно
спросил Стрейджен.
— Ему ведомо, милорд Стрейджен, что в прошлом вы
посылали следить за ним воров и нищих, — отвечала она, — однако
полагает он, что ты — либо юный Телэн — должны во всяком городе уговариваться о
сем отдельно и один из вас должен отправиться туда, дабы говорить с
предводителем местных воров.
— Так он, стало быть, понятия не имеет о Тайном
правительстве? — озабоченно спросил Кааладор.
— Знание его о вашем сообществе весьма расплывчато и
смутно, мастер Кааладор. Сотрудничество такого рода непостижимо для Крегера,
ибо сам он неспособен к оному, и направляет им во всех его делах одна лишь
собственная выгода.
— Что за чудесный пьяница! — воскликнул
Стрейджен. — Дай-то Бог, чтобы он никогда не просыхал!
— Аминь! — горячо согласился Кааладор. — Ну,
Спархок, потолкуй-ка со своим камушком, и почнем скакать с кочки на кочку по
Дарезии. Покалякаем с ребятишками, шоб резали глотки кому надоть.
На лице Ксанетии появилось страдальческое выражение.
Первые прыжки Беллиома через половину континента потрясли
Кааладора до глубины души, но постепенно он притерпелся. У него уходило около
получаса на то, чтобы передать распоряжения очередному преступному главарю, и
Спархок сильно подозревал, что всякий раз краснолицый каммориец подкреплял свои
расшатанные нервы выпивкой. Проверить это Спархок, конечно, не мог, потому что
ему наотрез было отказано в участии в этих разговорах.
— Тебе совсем незачем знать, кто эти люди, —
сказал Кааладор, — а их твое присутствие только встревожит.
Небольшие отряды атанов, собранные Вэнионом, стекались со
всех концов Империи к местам временного расположения вдоль атанской границы, а
Тикуме пообещал послать еще несколько тысяч восточных пелоев в добавление к
трем сотням лучников, которых взял с собой в Атану Кринг. Беллиом перенес
Спархока и Вэниона в столицу Атана, дабы они могли заверить Бетуану, что они
действительно собирают в помощь ей войска, и объяснить, почему держат большую
часть этих войск пока что на границе.
— Тролли не поймут значения этих подкреплений,
Бетуана-королева, — сказал Вэнион, — но Киргон хорошо осведомлен в
стратегии и тактике. Он тотчас сообразит, что к чему. Не дадим ему догадаться,
что мы замышляем, покуда мы не будем готовы нанести удар.
— Ты действительно считаешь, что можешь застать
врасплох бога, Вэнион-магистр? — спросила Бетуана. Она была облачена в то,
что у атанов считалось доспехами, и ее лицо носило явственные следы постоянного
недосыпания.
— Во всяком случае, попытаюсь, Бетуана-королева, —
коротко усмехнувшись, ответил Вэнион. — Можно смело сказать, что у Киргона
за последние двадцать тысяч лет не появилось ни одной свежей идеи. Военное
мышление за это время сильно изменилось, так что вряд ли он сумеет разобраться
в том, что мы задумали. — Он скорчил невеселую гримасу и добавил: — По
крайней мере, я на это надеюсь.
А затем наступило время, когда они больше уже не могли
откладывать разговора с Троллями-Богами. Никому из них это дело не была по
душе, однако пришло время испытать, насколько хорош замысел Улафа.
Примерно за час до рассвета Спархок и Вэнион пришли в
комнату Сефрении, чтобы поговорить с ней, Ксанетией и Данаей. Разговор почти
немедленно перешел в стычку.
— Я должна ехать с вами, Спархок, — настаивала
Даная.
— Это исключено, — ответил он. — Там будут
Улаф и Стрейджен. Нельзя, чтобы они узнали, кто ты на самом деле.
— Они ничего и не узнают, отец, — преувеличенно
терпеливо пояснила она. — С вами поедет не Даная.
— А-а. Ну, это другое дело.
