— Я же здесь, Стрейджен, — заметила Флейта. —
Почему бы тебе не спросить об этом у меня?
— Нас еще не представили друг другу надлежащим образом,
Божественная, — ответил он с изящным поклоном. — Так ты можешь сделать
это? Поговорить с кем-то, кто находится на другом конце мира?
— Могу, но мне такое не по душе, — ответила
она. — Я предпочитаю быть рядом со своим собеседником.
— Моя богиня придает большое значение прикосновениям,
Стрейджен, — пояснила Сефрения.
— А, понимаю. Ну что ж, когда Тролли-Боги вернутся — и
если они согласятся на наши непомерные требования, — я хочу, чтобы Спархок
или Улаф попросили Кхвая оказать мне услугу. Мне нужно потолковать с Платимом.
— Они возвращаются, — предостерег Вэнион. Все
повернулись к жутким фигурам, которые брели к ним по желтой осенней траве
пастбища.
— Ты не оставила нам выбора, Афраэль, — убитым
голосом произнес Кхвай. — Мы должны принять твои жестокие условия. Мы
должны спасти наших детей от Киргона.
— Вы больше не будете убивать и есть моих детей?
— Не будем.
— Вы больше не будете сжигать леса Талесии? Кхвай
застонал и кивнул.
— Вы больше не будете заполнять долины ледниками?
Шлии, всхлипывая, подтвердил свое согласие.
— Ваши тролли больше не будут множиться, как кролики?
Зока горестно взвыл.
— Ваши дети будут стареть и умирать, как все живые
существа?
Кхвай закрыл лицо громадными ладонями.
— Да! — прорыдал он.
— Тогда мы объединимся и вместе будем воевать с
Киргоном. Сейчас вы вернетесь в сердце Беллиома. Анакха доставит вас туда, где
ваши дети страдают в рабстве у Киргона. Там он освободит вас, и вы вырвете
своих детей из злобных рук Киргона. А потом мы вместе причиним боль Киргону. Мы
сделаем его боль такой, как боль Азеша!
— ДА! — хором прорычали Тролли-Боги.
— Решено! — звонким голосом объявила
Афраэль. — Еще одна просьба, Кхвай, — в знак нашего союза. Это мое
дитя хочет говорить с человеком по имени Платим в Симмуре, в далекой Элении.
Сделай это.
— Сделаю, Афраэль. — Кхвай вытянул громадную руку,
и с его пальцев стекла на траву завеса неподвижного огня.
За ней проступила спальня, где на кровати, оглушительно
храпя, растянулся толстяк.
— Проснись, Платим! — резко сказал Стрейджен.
— Пожар! — пронзительно вскрикнул Платим, пытаясь
сесть.
— Заткнись! — прикрикнул Стрейджен. — Нет
никакого пожара. Это магия.
— Стрейджен? Это ты? Где ты?
— За огнем. Ты, скорее всего, не можешь меня увидеть.
— Ты что, учишься магии?
— Да так, понемножку, — скромно солгал
Стрейджен. — Теперь слушай внимательно. Я не знаю, сколько продержится
заклинание. Свяжись с Арнагом из Кадаха. Попроси его убить графа Герриха. Мне
некогда объяснять. Это очень важно, Платим. Это часть того, что мы делаем
здесь, в Дарезии.
— Герриха? — с сомнением переспросил
Платим. — Это обойдется недешево, Стрейджен.
— Возьми деньги у Лэнды. Скажи, что это по приказу
Эланы.
— А это и вправду так?
— Ну… будь она здесь, она бы так и приказала. Когда я
увижусь с ней, попрошу ее одобрения. Теперь слушай очень внимательно — это
самое главное. Геррих должен быть убит через пятнадцать дней, начиная с
сегодняшнего, — не через четырнадцать и не через шестнадцать, а именно
пятнадцать. Это крайне важно.
— Ладно, я позабочусь об этом. Скажи Элане, что через
пятнадцать дней граф Геррих умрет. Что-нибудь еще? Этот колдовской огонь
действует мне на нервы.
— Узнай, с кем связан Геррих, и убей их всех тоже —
пелозийских баронов, которые совершенно точно в союзе с ним, и других, кто
окажется замешанным в его дела. Ты знаешь, кого я имею в виду — таких, как граф
Белтон.
— Хочешь, чтобы и их всех убили одновременно?
— По возможности — да. Геррих, однако, важнее
прочих. — Стрейджен задумчиво поджал губы. — Раз уж ты взялся за это,
прикончи заодно и Авина Воргунссона — просто так, на всякий случай.
— Считай, что он уже мертв, Стрейджен.
— Ты настоящий друг, Платим.
— Друг, как же! Заплатишь по обычным расценкам.
Стрейджен вздохнул.
— Хорошо, — скорбно сказал он.
— Как сильно ты привязан к своему эленийскому Богу,
Стрейджен? — спросила Афраэль, когда они возвращались в Материон.
— Я агностик, Божественная.
— Не хочешь ли исследовать эту фразу на предмет
соответствия логике? — весело ухмыляясь, осведомился Вэнион.
— Логичность — признак мелкого ума, мой лорд, —
высокомерно отозвался Стрейджен. — А почему ты об этом спрашиваешь,
Афраэль?
— Значит, ты не принадлежишь на самом деле ни одному
богу?
— Выходит, что так.
Сефрения хотела что-то сказать, но Афраэль вскинула руку,
обрывая ее.
— Может быть, согласишься тогда служить мне? —
предложила Богиня-Дитя. — Я могу сделать для тебя множество замечательных
вещей.
— Ты не должна так поступать, Афраэль! —
возмутилась Сефрения.
— Помолчи, Сефрения. Это наше со Стрейдженом дело. Пора
мне уже расширить поле деятельности. Стирики очень милы, но эленийцы бывают
куда забавнее. Кроме того, и я, и Стрейджен — воры. Между нами много
общего. — Она улыбнулась светловолосому талесийцу. — Подумай, милорд.
Мне не так уж трудно служить. Пара поцелуев, букет цветов — и я совершенно
счастлива.
— Она лжет тебе, Стрейджен, — предостерег
Спархок. — Служба Афраэли — это такое полное и окончательное рабство, что
ты и вообразить себе не можешь.
— Ну… — Богиня-Дитя умильно улыбнулась, — конечно,
если хорошенько задуматься, так оно и есть, но, ведь если нам всем хорошо,
какое это имеет значение?
Глава 26
Было еще темно, несколько часов до рассвета, как определил
Спархок, когда Миртаи вошла в королевскую опочивальню — как обычно без стука.
