— Это вряд ли, Келтэн-рыцарь, — скромно отозвался
Энгесса.
— Тебе вернее судить о быстроте твоих сородичей, нежели
мне, Энгесса-атан, — проговорил Беллиом. — Извести меня, когда, по
мысли твоей, достигнут они безопасного места. Не желал бы я, чтобы оказались
они в западне по ту сторону стены.
— Стены? — переспросил Улаф.
— Препятствия, о коем я говорил. — Вэнион на-
клонился и со странной нежностью кончиками пальцев коснулся
земли. — Сие удачно, Анакха. В нескольких шагах мы от места, кое я искал.
— Я всегда верил в умение твое точно отыскать нужное
место, Голубая Роза.
— »Всегда»? Я сказал бы, что сие сказано неточно,
Анакха. — Слабая ироническая улыбка тронула губы Вэниона. — Помнится
мне некий разговор, произошедший, когда впервые перемещались мы из одного места
в другое. Мнится мне, шла тогда речь о том, чтобы не очутиться на тверди
лунной?
— Ты и вправду так говорил, Спархок, — подтвердил
Келтэн.
— Помянул ты дочь свою, Голубая Роза, — сказал
Спархок, торопливо меняя тему. — Будет ли нам оказана честь познакомиться
с ней?
— Ты уже знаком с нею, Анакха. В сей миг попираешь ты
ногами зеленое ее лоно.
— Твоя дочь — земля?! — недоверчиво воскликнул
Бевьер.
— Разве она не прекрасна? — В вопросе прозвучала
нотка гордости. Затем Вэнион выпрямился. — Отступим немного от места сего,
Анакха. То, что надлежит мне совершить, произойдет в шести ваших милях глубоко
внизу, и нелегко предсказать, чем отзовется сие событие на поверхности. Не
желал бы я подвергнуть тебя и спутников твоих опасности, случись мне ошибиться,
а возмущения здесь случатся немалые. Можем ли мы приступать к делу, Энгесса-атан?
Энгесса кивнул.
— Всякий атан, кто за это время не успел пробежать
самое меньшее лигу, недостоин называться атаном.
Они повернулись, прошли около сотни шагов на юг и
остановились.
— Далее, Анакха, ступайте на столько же шагов далее, и
хотел бы я, дабы ты и спутники твои легли ничком на землю. Возмущения могут
оказаться весьма велики.
— Твой приятель, Спархок, заставляет меня
волноваться, — признался Тиниен, когда они отмерили еще сотню шагов к
югу. — Что здесь, собственно, затевается?
— Друг мой, я знаю об этом не больше, чем ты.
И тут они услышали басовитый подземный гул, подымавшийся,
казалось, из самого сердца земли. Почва под ногами судорожно дрогнула.
— Землетрясение! — с тревогой воскликнул Келтэн.
— По-моему, Тиниен, это и есть то, о чем ты
спрашивал, — проворчал Улаф.
— Сие не просто, Анакха, — заметил Беллиом почти
деловитым тоном. — Давление в глуби земной чудовищно, и следует обращаться
с ним с величайшей осторожностью, дабы достигнуть нами желаемого.
От следующего толчка они пошатнулись. Земля под ногами
колыхалась и содрогалась, и зловещий подземный гул становился все громче.
— Пора, Анакха. Сейчас начнется возмущение, о коем я
говорил.
— Начнется?! — воскликнул Бевьер. — Я и это
едва могу вынести!
— Сделаем то, что нам было сказано, — резко сказал
Спархок и, опустившись на колени, распластался ничком по ковру из опавших
листьев. — Похоже, сейчас начнется самое интересное.
«Самое интересное» длилось добрых десять минут. Ничто живое
не сумело бы устоять на ногах на неистово содрогавшейся и корчившейся земле.
Затем с неистовым ревом почва шагах в пятидесяти от них раскололась. Земля по
ту сторону этой гигантской трещины в земной скорлупе стремительно опадала вниз;
сотрясаемая дрожью почва, к которой приникли рыцари, так же стремительно
поднималась, трепеща, словно стяг на ветру. С трясущихся деревьев, пронзительно
крича, взмывали стаи перепуганных птиц.
Наконец землетрясение понемногу начало стихать. Судороги
земной тверди становились все слабее, хотя толчки продолжались. Подземный гул
замирал слабея, и лишь эхо его металось над горами, словно воспоминание о
недавнем кошмаре. Громадные тучи пыли густо клубились над краем новорожденной
пропасти.
— Ныне можешь ты обозреть плоды труда моего,
Анакха, — сказал Беллиом спокойно, но с некоторой гордостью. — Говори
искренно, ибо не оскорбит меня, буде отыщешь ты пороки в свершении моем. Ежели
укажешь ты, что было сделано мной неверно, я немедля исправлю все промахи.
Спархок пока еще не решался полагаться на собственные ноги.
Вместе с друзьями он подполз к отвесному краю расселины, которой четверть часа
назад еще не существовало.
Склон пропасти, гладкий, точно отсеченный мечом, ниспадал
вниз примерно на тысячу футов и тянулся на восток и на запад насколько хватало
глаз — гигантский эскарп, огромная стена, которая отныне отделяла верхнюю часть
Северного мыса от остальной Дарезии.
— Что мыслишь ты? — с легким волнением спросил
Беллиом. — Преградит ли стена моя доступ троллям в земли твоих друзей?
Если пожелаешь, могу я сделать ее и выше.
— Нет, Голубая Роза, — выдавил Спархок, —
молю тебя, не надо.
— Радует меня, что ты доволен делом моим. — Это
великолепная стена, Голубая Роза. — Смешно сказать, но Спархока трясло
крупной дрожью.
Беллиом этого, похоже, не замечал. Лицо Вэниона в ответ на
одобрение потрясенного до глубины души Спархока озарилось вдруг почти несмелой
улыбкой.
— Так, стена сия достаточна для наших целей, —
проговорил он с тенью неодобрения. — Дело наше спешно, а потому не вполне
успел я придать ей формы, коей желалось бы, однако же, мнится мне, она сослужит
нам службу. Однако же, Анакха, счел бы я за любезность, буде тебе вновь
понадобится изменять облик земли, говорил бы ты мне подробнее, что и когда тебе
надобно, ибо дело, свершенное в спешке, никогда не бывает свершено наилучшим образом.
— Я постараюсь запомнить это, Голубая Роза.
Глава 27
— Здесь не так уж и страшно, Сарабиан, — говорила
Миртаи безутешному императору. — На полу ковры, так что плитки по большей
части даже не разбились. — Она стояла на коленях, собирая жемчужно мерцавшие
плитки перламутра, когда из сумеречной пустоты в комнате возникли Спархок и его
спутники.
— Спархок! — воскликнул Сарабиан, отпрянув от
неожиданности. — Ты бы возвещал о своем появлении фанфарами, что ли!
