До Лебаса, города в северном Тамуле, они доехали за два дня.
Спархок произнес речь перед войском, упирая на неограниченное могущество
Беллиома, чтобы объяснить, как им удается за короткий срок проехать такое
большое расстояние. На самом деле Беллиом здесь был ни при чем. В этом походе о
продвижении войска позаботилась Флейта.
В Лебасе ожидал их еще один гонец с новым посланием от
Халэда. В весьма оскорбительном тоне послание сообщало, что гонец должен
провести их к месту на побережье, где ожидают их со своими отрядами Кринг и
Энгесса, ибо рыцари, предоставленные самим себе, неизбежно заблудятся в лесу.
Классовые предрассудки Халэда, похоже, были непоколебимы.
Дороги на север из Лебаса не было — только проселки и тропы,
правда довольно четкие. Войско достигло южной опушки огромного леса, который
покрывал весь северо-восток континента, и сотня пелоев, которых привел с собой
из Эозии Кринг, старалась ни на шаг не отъезжать от своих союзников. Густой лес
вызывал у западных пелоев, жителей равнин, неодолимое беспокойство.
— Думаю, что все дело в небе, — объяснял Тиниен
своим спутникам.
— Тиниен, — сказал Келтэн, — в лесу почти
невозможно разглядеть небо.
— Об этом я и говорю, — согласился круглолицый
дэйранец. — Западные пелои привыкли к тому, что у них над головой небо.
Когда его заслоняют ветви деревьев, это выводит их из равновесия.
Они так и не узнали, было ли нападение случайным, или целью
его была именно Бетуана. Войско углубилось примерно на сотню лиг в лес и
разбило лагерь, готовясь к ночлегу. Большой шатер для женщин — Бетуаны,
Ксанетии, Сефрении и Флейты — поставили на отшибе, чтобы создать им хотя бы
видимость уединения.
Убийцы отменно укрылись, и их было четверо. Они выскочили из
кустов с обнаженными мечами в тот миг, когда Бетуана и Ксанетия выходили из
шатра. Бетуана не растерялась ни на миг. Ее меч вылетел из ножен и вонзился в живот
одного из нападавших. Выдергивая меч, Бетуана бросилась наземь, перекатилась и
обеими ногами ударила в лицо второго противника.
Спархок и остальные уже бежали к шатру, привлеченные криком
Сефрении, но королева Атана, похоже, могла справиться и сама. Она отбила
неловкий выпад и расколола череп потрепанного противника. Затем она обернулась
к последнему оставшемуся врагу.
— Сзади! — на бегу закричал Берит. Человек,
которого Бетуана ударом в лицо повалила на землю, пытался подняться, глотая
кровь из разбитого носа и сжимая в руке кинжал. Он был прямо за спиной королевы
атанов.
До сих пор, сбрасывая личину, Ксанетия менялась медленно —
цвета словно стекали с нее, уступая место нарастающему сиянию. На сей раз,
однако, она вспыхнула мгновенно, и исходило от нее не просто сияние, а
ослепительный свет. Она сверкала, словно новорожденное солнце.
Убийца с разбитым носом мог бы убежать от нее, будь он в
полном здравии, но удар Бетуаны, как видно, выбил его из колеи и лишил
способности быстро соображать.
Он вскрикнул лишь однажды, перед тем, как рука Ксанетии
коснулась его, и крик этот заглох в хриплом бульканье. С разинутым ртом и
вытаращенными от ужаса глазами смотрел он на слепящее сверкание той, что только
что нанесла ему смертельную рану, — но длилось это лишь мгновение. Потом
различить выражение его лица стало уже невозможно, потому что плоть начала
оседать, сползать, обращенная смертоносным прикосновением в разлагающуюся жижу.
Рот его, казалось, раскрывался все шире, щеки и губы сползали с подбородка. Он
попытался было вновь закричать, но разложение уже добралось до его горла, и из
безгубого рта вырвалось лишь бессмысленное бульканье. Затем плоть стекла с его
руки, и кинжал выпал из скрюченных пальцев скелета.
Он осел на колени, и склизкие остатки плоти и жил растекались
из-под его одежды.
Затем гниющий труп рухнул ниц на лесной ковер из опавших
листьев и застыл — но продолжал разлагаться под неумолимым действием проклятия
дэльфов.
Слепящее свечение анары потускнело, и она, уронив сияющее
лицо в источавшие свет ладони, разрыдалась.
Глава 28
В Эсосе шел дождь, ледяной настырный дождь, который каждую
осень надвигался на город с Земохских гор. Дождь не слишком заметно испортил
Праздник Урожая, поскольку местные гуляки успели так упиться, что им и непогода
была нипочем.
А вот Стольг не был пьян: он работал, а Стольг ничего, кроме
презрения, не испытывал к тем, кто позволяет себе пить во время работы. Он был
неприметным человеком в ничем не примечательной одежде. Он коротко стриг
волосы, и у него были большие сильные руки. Стольг ненавязчиво пробирался через
пьяную толпу, направляясь к богатым кварталам города.
Сегодня утром Стольг и его жена Рута поссорились, а ссоры с
женой всегда портили Стольгу настроение. На самом деле Руте не на что
жаловаться, размышлял он, уступая дорогу компании подвыпивших молодых
аристократов. Он хороший муж и добытчик, а их чистенький домик на окраине
города — предмет зависти всех их друзей. Его сын пристроен учеником к плотнику,
а у дочери отличные возможности для выгодного замужества. Стольг любил Руту, но
время от времени она начинала злиться из-за какого-нибудь пустяка и своими
упреками изводила его так, что хуже некуда. На сей раз ее злило, что на двери
их домика нет приличного замка, и, сколько бы Стольг ни твердил ей, что уж
им-то замок на двери безо всякой надобности, она все зудела и зудела.
Стольг резко остановился и попятился в темную нишу дверного
проема — мимо проходил стражник. Обыкновенно Джукта подкупал стражников, чтобы
они не мешали Стольгу, но сегодня был Праздник Урожая, а значит, достаточно
шумно, чтобы заглушить любые случайные крики. Джукта был не из тех, кто не
знает счета деньгам. В притонах Эсоса шутили, что Джукта нарочно отрастил себе
такую бородищу, чтобы сэкономить на плаще.
Стольг увидел дом, к которому он направлялся, и свернул в
вонючий проулок. Он еще прежде позаботился приставить лестницу к задней стене
дома и сейчас, проворно вскарабкавшись по ней, влез в окно второго этажа.
Пройдя немного по коридору, он нырнул в дверь спальни. Бывший слуга из этого
дома нарисовал ему план и отметил на нем спальню хозяина, мелкого дворянчика по
имени граф Кинад. Оказавшись в спальне, Стольг улегся на кровать. Раз уж ему
приходится ждать, он, по крайней мере, устроится со всеми удобствами. Снизу в
спальню доносился шум буйной пирушки.
Полеживая на кровати, Стольг решил купить замок, о котором
говорила Рута. Обойдется это недорого, а мир и спокойствие в доме стоят таких
затрат.
Прошло никак не больше получаса, когда с лестницы донеслись
тяжелые, слегка неверные шаги. Стольг проворно скатился с кровати, на цыпочках
подкрался к двери и приложил ухо к филенке.
— Никаких хлопот, — уверял кто-то заплетающимся
языком. — Я держу копию в спальне.
