— Ни в коем случае, ваше величество, —
содрогнувшись, ответил Улаф. — Суть в том, что на самом деле мы вовсе не
собираемся с ними драться. Мы хотим украсть их у Киргона. Знаете, мы ведь можем
вовсе не обращать внимания на это строительство на берегу. Корабли Сорджи
далеко обогнут его и высадят нас на берег к северу от стены, достаточно далеко,
чтобы Беллиом мог, не вызывая новых землетрясений, доставить нас прямо в Тзаду.
— Хороший план, Улаф-рыцарь, — согласилась
Бетуана, — если не принимать во внимание лед. Он ведь уже намерзает в
море.
— Афраэль, — обратился Спархок к
Богине-Дитя, — не могла бы ты растопить для нас этот лед?
— Только в случае крайней нужды, — ответила
она, — но это было бы невежливо. Лед — это часть зимы, зима принадлежит
земле, а земля — дитя Беллиома, не мое, так что лучше поговори об этом с
Беллиомом.
— Что я должен попросить его сделать? Она пожала
плечами.
— Почему бы не предоставить это Беллиому? Скажи ему
просто, что лед нам мешает, и пусть он сам решит, как с этим управиться. Тебе,
Спархок, еще предстоит научиться этикету в подобных случаях.
— Думаю да, — согласился он, — но ведь такое
происходит не каждый день, так что у меня пока немного опыта.
— Теперь понимаешь, Спархок, почему я так говорил об
этих плотах? — спросил Халэд. — Эти бревна так низко в воде, что по
ним и осла не проведешь, не замочив его до самых поджилок.
— И как бы поступил ты на месте эдомцев?
— Я бы положил бревна в два слоя — верхний слой поперек
нижнего.
Спархок и Халэд лежали в кустарнике на холме, наблюдая, как
эдомские крестьяне трудятся над плотами. Первая часть пирса уже была спущена на
воду и примерно на четверть мили выдавалась в ледяную воду. Готовые плоты
тотчас присоединялись ко внешнему краю пирса.
— Это Инсетес, — сказал Халэд, указывая на рослого
здоровяка в бронзовой кольчуге и увенчанном рогами шлеме. — Он и его
доисторические вояки загоняли бедных крестьян до полного изнеможения. Ребал
бегает вокруг, размахивая руками и принимая важный вид, но на самом деле
командует здесь Инсетес. Крестьяне плохо понимают его наречие, так что он
объясняется с ними с помощью кулаков. — Халэд задумчиво поскреб короткую
черную бородку. — Знаешь, Спархок, если бы мы его убили, солдаты исчезли
бы и одной атаки рыцарей хватило бы, чтобы Ребал и его крестьяне разом
очутились на полпути в Эдом.
— Неплохая идея, но как нам подобраться настолько
близко, чтобы прикончить его?
— Я уже достаточно близко, Спархок. Я бы мог убить его
прямо отсюда.
— Халэд, он в двухстах пятидесяти шагах от нас. Твой
отец говорил, что предел стрельбы из арбалета — двести ярдов, да и то если
повезет попасть в цель.
— Я стреляю лучше, чем отец. — Халэд поднял свой
арбалет. — Я улучшил прицел и немного удлинил рычаги. Поверь мне, Инсетес
достаточно близко. Отсюда я сумел бы попасть болтом в его ноздрю.
— Живописная была бы картина. Пойдем-ка поговорим с
Вэнионом.
Они соскользнули с холма, взобрались на коней и вернулись в
укрытый лагерь. Спархок в нескольких словах объяснил остальным план своего
оруженосца.
— И ты уверен, Халэд, что сумеешь попасть в него на
таком расстоянии? — слегка скептически осведомился Вэнион.
Халэд вздохнул.
— Я должен доказать это наглядно, мой лорд? —
осведомился он.
Вэнион покачал головой.
— Нет. Если ты скажешь, что сумеешь попасть в него, я
поверю твоему слову.
— Хорошо. Я сумею попасть в него, мой лорд.
— Для меня этого достаточно. — Вэнион
нахмурился. — Каков, по-твоему, может быть крайний предел стрельбы из
арбалета?
Халэд развел руками.
— Нужно проверить, лорд Вэнион, — сказал
он. — Я уверен, что смогу смастерить арбалет, который будет стрелять на
тысячу ярдов, только вот целиться из него будет трудновато, и понадобится
полчаса и двое людей, чтобы перезарядить его. Рычаги в этом случае должны быть
очень жесткими.
— Тысяча шагов… — Вэнион вздохнул, качая головой. Затем
он постучал костяшками пальцев по прикрытой доспехами груди. — Боюсь, мы
скоро устареем, господа, — сказал он, но тут же выпрямился. — Но пока
еще не устарели. Раз уж мы все равно здесь, давайте обезвредим южный пирс. Это будет
стоить нам одного арбалетного болта и одной конной атаки. Потери, которые мы
нанесем нашим врагам, обойдутся им намного дороже.
Кринг и Тикуме, оба верхом, поднялись на холм с берега, за
ними трусил капитан Сорджи. Сорджи был не слишком умелым всадником и ехал
неловко, цепляясь за луку седла.
— Друг Сорджи приплыл к берегу в весельной
лодке, — сообщил Кринг. — Его большие лодки в море, в миле от берега.
— Суда, друг Кринг, — со страдальческой гримасой
поправил его Сорджи. — Лодки есть лодки, а это — суда.
— Какая разница, друг Сорджи?
— На судне командует капитан. Лодкой правят гребцы по
общему согласию. — Сорджи помрачнел. — У нас трудности, мастер Клаф.
Лед намерзает рядом с моими судами. Я могу подвести их к берегу, но проку вам в
том будет немного. Я промерил дно — нам нужно проплыть еще пару миль, чтобы
обогнуть риф, который отходит в море от этой скалы. У нас больше нет этой пары
миль. Ледяные поля очень быстро подступают к берегу.
— Спархок, — сказала Афраэль, — тебе следует
поговорить с Беллиомом. Кажется, я еще утром сказала тебе об этом.
— Да, действительно, — согласился он.
— Почему же ты этого не сделал?
— Я был занят.
— Они становятся такими с возрастом, — пояснила
Сефрения сестре. — Упрямые, как ослы, и нарочно откладывают то, что должны
бы сделать, только потому, что это предлагаем мы. Они терпеть не могут, когда
им говорят, что надо сделать.
— Как с этим лучше всего управиться? Сефрения сладко
улыбнулась обступившим ее воинам.
— Я всегда добиваюсь своего, говоря им, что они должны
сделать совсем не то, что мне нужно на самом деле.
— Ну, ладно, — с сомнением проговорила
Богиня-Дитя. — По мне, так это просто глупо, но если уж иначе толку не
добьешься… — Она выпрямилась. — Спархок! — повелительно сказала
она. — Не смей говорить с Беллиомом!
Спархок вздохнул.
