— Разумеется, баронесса. Все правительственные
учреждения обожают бумаги. Бумажная работа обеспечивает пропитание ордам наших
родственников. Министерство внутренних дел, впрочем, зашло еще дальше.
Полицейские просто не могут работать без документов и досье. Они записывают
буквально все.
— Почему-то я так и думала. Все сотрудники министерства
— полицейские, не так ли? Оскайн кивнул.
— Стало быть, они обязаны составлять, собирать и
хранить документы?
— Полагаю, что так, — сказал он. — Однако,
баронесса, я пока не понимаю, к чему вы клоните.
— Очнись, Оскайн! — возбужденно вмешался
Сарабиан. — По-моему, эта чудесная девушка только что решила нашу
проблему. Где-то в этой кроличьей норе, которая именуется министерством
внутренних дел, хранятся бумаги, в которых записаны имена изменников-полицейских
и тайных агентов по всей Империи. Все, что нам нужно, — добыть эти
документы, и тогда мы точно будем знать, кого в надлежащий срок нам нужно будет
прижать к ногтю.
— Если не упоминать о том, что за эти документы в
министерстве будут биться насмерть, — заметила Элана. — А стало быть,
посягательство на документы министерства будет расценено так же, как прямая
атака на само министерство.
— Умеешь же ты расправляться с мыльными пузырями,
Элана, — вздохнул император.
— Возможно, нам удастся обойти это препятствие, ваше
величество, — слегка нахмурясь, проговорила Мелидира. — Министр
Оскайн, существует ли в Материоне единая система классификации и хранения
документов?
— Хвала богам, баронесса, нет! — воскликнул
он. — Если бы мы все пользовались одной и той же системой, всякий мог бы
забрести в наши кабинеты и отыскать все, что ему вздумается. Нам бы ни за что
не удалось хранить секреты друг от друга.
— Так я и думала. Теперь представьте себе, что королева
Элана так, мельком, заметила императору, что у ее правительства имеется единая
система и все документы собираются и хранятся единообразно. Предположим, что
императору чрезвычайно понравилась эта идея — экономия государственных средств
и все такое прочее. Предположим также, что он назначил имперскую комиссию с чрезвычайными
полномочиями, дабы изучить документацию всех министерств на предмет введения
единой системы. Разве это не оправдало бы наши поиски в министерстве внутренних
дел?
— Это может получиться, моя королева, — признал
Стрейджен. — Подобная уловка неплохо скроет наши истинные цели — особенно
если мы направим проверяющих одновременно во все министерства.
Оскайн побелел как мел.
— Штоб мне треснуть пополам, ежели я хочу обидеть
этакую славную девчушку, — промурлыкал Кааладор, обращаясь к
баронессе, — только ведь и с энтим дельцем нам за два десятка лет не
сладить. Эвон, цельный дворец придется перелопатить, ежели наш иностранный
министр правду толкует, что бумаженций там цельные горы.
— Мы могли бы сберечь время, мастер Кааладор, —
ответила Мелидира. — Все что нам нужно — это расспросить министра Колату.
— Исключено! — отрезала Элана. — Я не хочу,
чтобы его разорвали на мелкие кусочки — по крайней мере до тех пор, пока он мне
нужен.
— Мы ведь не будем спрашивать его ни о чем важном, ваше
величество, — терпеливо пояснила Мелидира. — Все, что нам нужно
узнать — какова их система сбора и хранения документов. Это ведь никак не
затрагивает заговор, в котором он замешан?
— Думается мне, она права, Элана, — поддержала ее
Миртаи. — Есть, наверное, что-то вроде спусковых крючков — определенные
вопросы, из-за которых наши враги захотят прикончить Колату. Но если мы будем
расспрашивать его о таком обыкновенном деле, как система хранения, они ведь
вряд ли убьют его, верно?
— Пожалуй, — согласилась королева, — вряд
ли. — Однако в ее голосе все еще звучало сомнение.
— Все это очень умно, баронесса, — сказал
Стрейджен, — но нам ведь придется посылать на изучение документов
тамульских чиновников. Почем нам знать, вдруг кто-нибудь из них окажется
заговорщиком?
— Верно, милорд Стрейджен, этого нам никак не узнать.
Именно поэтому нам придется отправить на поиски рыцарей церкви.
— Как же мы это объясним.
— Новая система будет эленийским изобретением, милорд.
Само собой разумеется, что нам придется отправить эленийцев в министерства,
дабы изучить нынешние методы классификации документов и помочь чиновникам
перейти на новую систему.
— Вот я вас и поймал, баронесса! — с торжеством
объявил Стрейджен. — Это же чистой воды выдумка. Новой системы не
существует!
— Ну так придумайте ее, милорд Стрейджен, —
сладким голосом предложила она.
Первый министр Субат был глубоко обеспокоен предположением,
которое только что высказал ему министр финансов. Они были одни в роскошно
обставленном кабинете первого министра, лишь немногим уступавшем по пышности и
величественности одному из императорских аудиенц-залов.
— Ты сошел с ума, Гашон! — напрямик объявил он.
Министр финансов Гашон смахивал внешне на обескровленный
труп. Сходство усиливали впалые щеки и лысый бугорчатый череп, на котором росли
лишь редкие пучки волос.
— Подумай, Пондия Субат, — предложил он своим
глухим скрипучим голосом. — Это всего лишь теория, но заметь, как она
объясняет многое, казавшееся прежде непостижимым.
— Они не посмели бы! — глумливо заявил Субат.
— Извлеки свои мысли из четырнадцатого века,
Субат! — отрезал Гашон. — Ты первый министр, а не хранитель музея.
Мир вокруг тебя изменяется, и ты не можешь сидеть на одном месте с зажмуренными
глазами и надеяться, что уцелеешь.
— Ты мне не нравишься, Гашон.
— Я тоже не в восторге от тебя, Субат. Позволь мне
повторить все с самого начала. И на сей раз постарайся не спать, а слушать.
— Как ты смеешь?!
— Смею, Субат, потому что предпочитаю видеть свою
голову на плечах, а не на плахе. Первое: эозийские эленийцы — абсолютные
варвары. Хоть в этом мы можем прийти к согласию?
— Пожалуй.
— В прошлом они не причиняли нам слишком много
беспокойства, потому что дрались между собой из-за религии и потому что им
самим причинял немало беспокойства Отт Земохский. Сильно ли тебя удивит
сообщение, что Отт мертв и Рендорский мятеж полностью подавлен?
— У меня есть свои источники информации, Гашон.
