Кьюрик поставил Афраэль на ноги и, выпрямившись, прямо
глянул на Спархока. Оруженосец нисколько не изменился. Черты его лица были все
так же резки и грубоваты, черная жесткая борода все так же подернута сединой.
Обнаженные плечи бугрились мускулами, а запястья охватывали стальные браслеты.
Не меняя выражения лица, Кьюрик подмигнул Спархоку.
— Ну что же, — решительно сказала Флейта, —
начнем, покуда все мои родственники не передумали. Мне пришлось беседовать с
ними наскоро, а кое-кого и обругать в гневе, и очень многие из них все еще
сомневаются, правильно ли мы поступаем.
— Не надо им ничего объяснять, Флейта, — ворчливо
сказал ей Кьюрик. От этих знакомых интонаций глаза Спархока вдруг наполнились
слезами. — Просто скажи им, что нужно делать, — и все. Это же, в
конце концов, рыцари церкви, а они привыкли выполнять приказы, которые им
непонятны.
Флейта радостно рассмеялась.
— До чего же ты умен, Кьюрик!.. Ну что ж, господа,
идемте со мной.
Она провела их мимо кривого дерева к самому краю чудовищной
пропасти. Даже на такой высоте отдаленный рев прибоя казался оглушительными
раскатами грома.
— Итак, — сказала Афраэль, — мне понадобится
ваша помощь.
— Чего же ты от нас хочешь? — спросил Тиниен.
— Стойте здесь и одобряйте.
— Что?!
— Просто одобряйте меня, Тиниен. Можете выкрикивать
что-нибудь хвалебное, но это необязательно. Все, что мне нужно, это ваше
одобрение — и любовь, конечно, — но в этом нет ничего необычного. Мне
всегда нужна любовь. — Она одарила их загадочной улыбкой.
А затем шагнула с обрыва в пропасть.
Телэн вскрикнул от ужаса и бросился вслед за ней.
Богиня-Дитя невозмутимо, словно совершая утреннюю прогулку,
шла по пустоте. Телэн, однако, камнем падал вниз.
— Этого еще недоставало! — раздраженно воскликнула
Афраэль. Она сделала рукой какой-то странный жест, и Телэн перестал падать. Он
висел в пустоте, растопырив руки и ноги и в ужасе выкатив глаза.
— Займись им, Сефрения, — приказала
девочка. — Я сейчас занята. — Она ожгла гневным взглядом
Телэна. — Мы еще об этом потолкуем, молодой человек! — зловеще посулила
она и, развернувшись, хладнокровно зашагала дальше, в открытое море.
Сефрения что-то бормотала по-стирикски, сплетая пальцами
заклинание. Телэн поднялся в воздухе, забавно трепыхаясь и переваливаясь из
стороны в сторону, словно воздушный змей на веревочке, а Сефрения, между тем,
преодолевала силу притяжения, что грозила швырнуть его на острые скалы.
Добравшись наконец до края утеса, он упал на четвереньки, прополз несколько
ярдов по исхлестанной ветром траве и рухнул, содрогаясь всем телом.
А Афраэль тем временем невозмутимо продолжала свой путь в
пустоте.
— Ты толстеешь, Спархок, — критически заметил
Кьюрик. — Тебе надо больше упражняться. Спархок сглотнул застрявший в
горле ком.
— Тебе так хочется говорить об этом? — сдавленно
спросил он друга.
— Не так чтобы очень. Собственно, сейчас все твое
внимание должно быть устремлено на Афраэль. — Он со слабой усмешкой
поглядел на Богиню-Дитя. — Она, конечно, красуется перед нами, но ведь
она, в конце концов, только маленькая девочка, а для них это, думается мне,
естественно. — Он помолчал и с тоскливой ноткой в голосе спросил: — Как
поживает Эслада?
— Жила неплохо, когда я виделся с ней в последний раз.
Знаешь, они с Элис вдвоем хозяйничают на вашей ферме. — Кьюрик удивленно
глянул на него. — Эслада решила, что так будет лучше. Все ваши сыновья уже
начали обучение, и она решила, что незачем ей и Элис скучать в одиночестве. Они
обожают друг друга.
— Это замечательно, Спархок, — проговорил Кьюрик
почти счастливым голосом. — Это просто замечательно. Я всегда беспокоился
о том, что будет с ними, когда меня не станет. — Он вновь взглянул на
Богиню-Дитя. — А теперь все внимание — ей, мой лорд. Она подходит к самому
трудному.
Афраэль была уже далеко над бушующими волнами, и вдруг ее
фигурка начала источать ослепительно-яркое сияние. Она остановилась — далекая
сияющая искорка.
— Помогайте ей, господа, — велела Сефрения. —
Посылайте ей всю вашу любовь. Она нуждается в вас.
Ослепительная искорка между тем взмыла по изящной дуге и
легко канула в пасмурную пустоту, направляясь прямо к длинным свинцово-серым
волнам, которые грохотали, накатываясь на скалистый берег. Она опускалась все
ниже и ниже и наконец без единого всплеска исчезла в море.
Спархок задержал дыхание. Казалось, что Богини-Дитя не видно
уже целую вечность. Перед глазами пандионца поплыли черные пятна.
— Дыши, Спархок! — рявкнул Кьюрик, ткнув своего
господина кулаком в спину. — Много ты ей поможешь, если свалишься в
обморок!
Спархок шумно выдохнул и начал жадно хватать ртом воздух.
— Болван, — прошипел Кьюрик.
— Извини, — виновато пробормотал Спархок. Он
сосредоточился на девочке, и его мысли тотчас заметались в беспорядке. Конечно,
там, глубоко под бесконечно катящимися волнами была Афраэль, но была там также
и Флейта… и Даная. От этой мысли сердце у него сжалось, и он похолодел от
ужаса.
А затем из угрюмой свинцово-серой воды выметнулась все та же
сверкающая искорка. Погружаясь в воду, Богиня-Дитя светилась
ослепительно-белым, но сейчас она источала чистейшее голубое сияние. Она
подымалась в воздух — и на этот раз не одна. С нею поднимался Беллиом, и
казалось, сама земля содрогалась, ощущая его возвращение.
В голубом сиянии Афраэль возвращалась к ним, и в руках у нее
была та самая золотая шкатулка, которую шесть лет назад бросил в это море
Спархок. Наконец девочка достигла твердой земли. Она направилась прямо к
Спархоку и протянула ему блестящую золотую шкатулку.
— В руки твои, о Анакха, на добро ли, на горе ли, вновь
отдаю я ныне Беллиом! — торжественно проговорила она, передавая шкатулку
Спархоку. И, проказливо улыбнувшись, добавила: — Постарайся больше его не
терять.
Глава 6
— Он хорошо выглядит, — заметил Халэд напряженным,
неестественно ровным голосом.
— И ты так легко об этом говоришь? — отозвался
Телэн.
— А ты хочешь, чтобы я забился в истерике?
— Так ты видел его?
— Конечно.
— Где же ты был? Я тебя не видел.
