— Прежде всего, уйдем с этого треклятого солнца.
Он повел их в деревню — не более двух дюжин глинобитных
домишек, окружавших колодец, расположенный на спекшейся от солнца центральной
площади. Спархок лениво гадал, ходят ли здешние женщины к колодцу в
предрассветном серо-стальном свете, как ходили рендорские женщины в Кипприа, и
движутся ли они с той же танцующей грацией. Потом, непонятно почему, он подумал
о том, как поживает Лильяс. Афраэль наклонилась к нему со спины Чэль.
— Как не стыдно, Спархок, — прошептала она.
— Ты же знаешь Лильяс, — невозмутимо ответил
он, — а значит, понимаешь, что она не из тех женщин, которых можно забыть,
даже если очень этого хочется.
Единственным приличным строением в деревне был полицейский
участок, зловещего вида каменное здание с решетками на окнах. На лице Канзата
безупречно изобразилось раскаяние.
— Вид не слишком гостеприимный, лорд Вэнион, —
виновато проговорил он, — но зато самое прохладное место в этом свином
загоне.
— Может быть, убьем его и покончим с этим? —
прошептал Бевьер Спархоку по-стирикски.
— Не будем спешить, — ответил Спархок. — Нам
так или иначе нужно дождаться приятеля Афраэли — кто бы он там ни был — так что
не стоит подгонять события.
— Я распорядился приготовить для вас угощение, —
сказал Канзат Вэниону. — Входите, прошу вас. Солнце печет невыносимо.
Рыцари спешились и вслед за полицейским вошли в просторный
запыленный кабинет. У стены стоял длинный стол, заставленный блюдами с ломтиками
дыни и фигами, а также кувшинами с угощением иного рода.
— Фрукты и дыни здесь не так приятны на вкус, как в
Материоне, — извинился Канзат, — но здешние вина вполне приемлемы.
— Благодарю, Канзат, — покачал головой
Вэнион, — но мы только час назад завтракали и пока еще сыты.
Мгновенное раздражение скользнуло по лицу тамульца.
— Тогда я распоряжусь, чтобы о ваших конях достойно
позаботились, и отправлю гонца в посольство сообщить о вашем прибытии. —
Он повернулся и вышел.
— Не могла бы ты обеспечить нам уединение,
дорогая? — по-стирикски обратился Вэнион к Сефрении.
— Конечно, — улыбнулась она. Затем быстро сплела
заклинание и выпустила его.
— Когда-нибудь ты непременно должна научить меня этому
заклинанию, — сказал он.
— Чтобы ты мог обходиться без меня? Ни за что, любимый.
— Похоже, мы застали их врасплох, — заметил
Бевьер. — У Канзата даже не было времени стесать шероховатости с той
грубой лжи, которую он нам преподнес.
— На твоем месте я бы поостерегся, — сказал Улаф
Келтэну, который потянулся было к кувшину с вином. — Скорее всего от
первого же глотка ты свалишься без чувств, как бревно.
Келтэн с сожалением отодвинул кувшин.
— Пожалуй, ты прав, — неохотно согласился он.
— Стало быть, мы пленники, — вздохнул
Телэн. — Весьма печально. Я всю жизнь воровал, а под арестом оказался
только сейчас.
— То, что угощение скорее всего отравлено, немного
усложняет дело, — проворчал Улаф. — Если не считать этого, Канзат
оказался нам чрезвычайно полезен. Он посадил нас в самое крепкое здание во всей
деревне, да еще весьма неосмотрительно забыл нас разоружить. Мы сможем
продержаться здесь столько, сколько понадобится.
— Ты мошенник, Улаф! — рассмеялся Бевьер. —
Тиниен прав. Ты делаешь вид, будто ненавидишь осады, но всегда именно ты первым
предлагаешь готовиться к осаде.
— Настоящий друг не стал бы говорить об этом прилюдно.
— Я смогу, если дело дойдет до худшего, добыть
воду, — сказала Сефрения, — однако давайте не будем опережать
события. — Она наклонилась к Флейте и подняла ее на руки. — У тебя не
было новых намеков насчет того, кого мы ждем? Флейта покачала головой.
— Пока ничего важного. Впрочем, я думаю, что он уже в
пути.
— Замечательно. Это место не слишком-то приятное.
— У меня есть мысль, мои лорды, — сказал
Берит. — Что если нам пригласить Канзата присоединиться к нашей компании —
просто в качестве предосторожности? Если кому-то придет в голову штурмовать
здание, присутствие Канзата, быть, может, направит его мысли в другую сторону.
— Отличная идея, — согласился Улаф. Канзат,
однако, не вернулся. День тянулся бесконечно, и рыцари постепенно
забеспокоились.
— Он тянет время, — сказал наконец Келтэн. —
Либо он ждет подкрепление, либо надеется, что нам захочется пить.
— Нам просто нужно подождать, Келтэн, — сказала
Флейта. — Тот, кто присоединится к нам, уже в пути.
— А, так это скачки! Можно сидеть здесь и биться об
заклад, кто придет первым — наш новый спутник или Канзатово подкрепление.
— Что ж, можешь так и считать, если тебе хочется.
Прошло около двух часов после их прибытия в Нарсет, когда на
дороге, ведущей в Кинестру, появился большой отряд. Впереди на вороном игривом
жеребце ехал всадник в розовой тамульской мантии. За ним следовали атаны.
— На чьей стороне атаны? — спросил Телэн.
— Это зависит от того, дошел ли сюда приказ из
Материона не подчиняться министерству внутренних дел, — ответил Халэд.
— Дело может оказаться еще запутанней, — заметил
Вэнион. — В Материоне между министерством внутренних дел и министерством
иностранных дел существует стойкая неприязнь, а Канзат намекал, что у него
весьма тесные отношения с послом Таубелем.
— Это может означать, что наши враги проникли и в
ведомство Оскайна, — обеспокоенно нахмурясь, вставил Бевьер.
— Через минуту мы все узнаем, — сказал Берит,
который стоял у окна, наблюдая за тем, что происходит на площади. — Из
здания только что вышел Канзат.
Все сгрудились у окон.
Приветственная усмешка Канзата тотчас увяла.
— Что ты здесь делаешь, Итайн? — резко спросил он
у тамульца, восседавшего на вороном коне. — Я посылал за послом Таубелем.
Человек в розовой мантии осадил коня. Глаза его смотрели
почти сонно, на лице застыло надменное выражение.
