— Боюсь, старина, что посол задерживается, —
ответил он с нарочито оскорбительным дружелюбием. Его голос казался странно
знакомым. — Впрочем, он шлет тебе свои наилучшие пожелания.
Канзат изо всех сил старался сохранить хладнокровие.
— Что именно задержало посла? — напрямик спросил
он.
Итайн слегка повернул голову.
— Я бы сказал, что кандалы, не так ли, атана? —
обратился он к молодой атане, которая, судя по всему, была командиром
отряда. — Кандалы дьявольски мешают двигаться.
— Наверное, кандалы, Итайн-посол, — согласилась
атана. — Само собой, решетки его камеры тоже преграждают ему
дорогу. — Девушка была великолепно сложена и смотрела на тамульца дерзко и
откровенно.
— Что здесь происходит? — воскликнул Канзат.
— Мы с атаной успели наладить весьма близкие отношения,
Канзат, — усмехнулся Итайн, — однако воспитанным людям не пристало
говорить об этом вслух. Ты ведь воспитанный человек, Канзат?
— Я не это имел в виду, — сквозь зубы процедил
Канзат. — Что ты сделал с послом?
— В посольстве, старина, произошли кое-какие изменения.
И в твоем ведомстве, кстати, тоже. Надеюсь, ты не станешь возражать против того,
что мне пришлось распоряжаться в вашем здании. У нас в посольстве нет тюрьмы —
печальный недосмотр, я полагаю. Так или иначе, посол Таубель и все твои
грязнули-полицейские сейчас сидят под надежным замком в вашей тюрьме. Прими мои
комплименты — выстроена она на совесть.
— По какому праву ты посмел арестовать посла?! Ты всего
лишь младший секретарь.
— Внешность бывает обманчива, не так ли? Собственно
говоря, мой брат передал всю власть в Кинестре мне. Неограниченную власть,
Канзат.
— Твой брат?!
— А что, сходство моего имени с именем Оскайна прошло
мимо твоих мозгов, старина? Я знал, что ребята из вашего ведомства не блещут
широтой суждений, но никак не думал, что вы настолько тупы. Не перейти ли к
самой важной части нашей беседы, Канзат? Солнце жарит просто чудовищно. Мой
брат приказал мне взять в свои руки власть в Кинестре. Меня целиком и полностью
поддерживает атанский гарнизон — не так ли, атана? — Он улыбнулся
золотокожей великанше, стоявшей у его стремени.
— О да, Итайн! — воскликнула она, широко раскрыв
глаза. — Мы готовы сделать для тебя почти все.
— Теперь ты все понял, Канзат? — осведомился
Итайн. — Я обнаружил, что ты и Таубель ввязались в изменнический заговор,
а потому сместил вас обоих. Меня поддерживают все эти великолепные мускулы, так
что ты ровным счетом ничего не можешь со мной поделать.
— Ты не имеешь права командовать мной, Итайн.
— Как утомительно, — вздохнул Итайн. —
Канзат, в Кинестре объявлено военное положение. Это значит, что я могу
командовать кем угодно. Улицы в руках атанов. Я знаю, ты разделяешь мою
уверенность в них. — Он критически взглянул на упрямую физиономию
полицейского. — Ты все еще не понимаешь, старина? — Итайн нежно
улыбнулся великанше. — Атана, дорогая, что ты сделаешь, если я попрошу
тебя избавить меня от этого зануды?
— Я убью его, Итайн, — пожала она плечами,
потянувшись к мечу. — Ты хочешь, чтобы я разрубила его пополам или просто
отрубила голову?
— Что за прелесть эта девушка, — пробормотал
Итайн. — Дай-ка мне подумать, атана. Канзат довольно высокопоставленный
чиновник, так что нам не обойтись без некоторых формальностей. — Он
обернулся к посеревшему от ужаса полицейскому. — Я вижу, старина, ты уже
осознал, как обстоят дела. Да, кстати, можешь считать, что ты арестован.
— По какому обвинению?
— Я дипломат, Канзат, и не слишком искушен в
юридических терминах. Думаю, что «государственная измена» — вполне подходящее
обвинение. Во всяком случае, именно за это в Материоне взяли под стражу
министра Колату, и я использовал те же слова, когда арестовывал посла Таубеля. Это
довольно внушительное обвинение, а я уверен, что человек твоего положения
оскорбился бы, если бы его арестовали за бродяжничество или плевок в
общественном месте. Атана, любовь моя, будь умницей — отправь этого преступника
в Кинестру и засади его в его же собственную тюрьму.
— Будет исполнено, Итайн-посол, — ответила она.
— Милое дитя, — пробормотал Итайн.
— Вы очень похожи на своего брата, ваше
превосходительство, — сказал Вэнион улыбающемуся Итайну, — и не
только внешне, но и темпераментом.
— Как поживает старый негодяй?
— Жил вполне сносно, когда мы виделись с ним в
последний раз. — Вэнион нахмурился. — Однако было бы куда удобнее,
если б он сказал нам, что посылает вас сюда.
— Таков уж мой брат. Порой мне кажется, что он пытается
секретничать с самим собой.
— Что, собственно говоря, здесь произошло, ваше
превосходительство? — спросил Спархок.
— Вы, должно быть, сэр Спархок, — проницательно
заметил Итайн. — Знаете, ваш перебитый нос стал знаменит повсеместно.
— Спасибо, — скромно потупясь, сказал Келтэн. —
Итайн озадаченно взглянул на него. — Это я перебил ему нос, ваше
превосходительство, давно, когда мы оба еще были детьми. Я уже тогда знал, что
это отличная идея. Теперь он носит его как родовой герб. Меня слегка
разочаровал тот факт, что он ни разу и не подумал поблагодарить меня за то,
какую службу я ему сослужил.
Итайн улыбнулся.
— Как вы, вероятно, уже догадались, господа, Оскайн
послал меня в Кинестру, чтобы прояснить здешнюю довольно необычную ситуацию.
Дело в том, что иерархия власти в провинциях Империи всегда была неясным
вопросом. Министерство иностранных дел считает, что эленийские королевства
запада, равно как и Валезия, Арджуна и Кинезга, являются по сути своей
иностранными государствами, вассальными Тамулу. Поэтому высшей властью в этих
государствах должны быть послы. Министерство внутренних дел, напротив, всегда
утверждало, что эти владения — составные части единой Тамульской империи, а
потому высшую власть в них должны представлять его люди. Оскайн и Колата играют
в эту словесную игру вот уже много лет. Посол Таубель всегда был полной
заурядностью в политике, и моего брата немало удивила его поразительная
способность достичь согласия с министерством внутренних дел. Поэтому брат
выдернул меня из университета — где я уже пустил глубокие корни — и под видом
младшего секретаря отправил меня сюда на разведку. — Итайн
рассмеялся. — Я уж позабочусь, чтобы он пожалел об этом не меньше, чем в
прошлый раз.