— Неужели за время моего отсутствия кто-то открыл здесь
школу современных языков? — осведомился Норкан. — А, Оскайн?
— Я так и думал, что ты об этом спросишь, —
ответил министр иностранных дел. — Тем не менее, познания его
императорского величества в эленийском языке приобретены задолго до визита
королевы Эланы. У нашего почитаемого монарха завелись от нас тайны.
— Разве это позволительно? Мне казалось, что наш
император — лишь дорогая игрушка, используемая исключительно для официальных церемоний.
Даже Оскайн улыбнулся, услышав это, а уж Сарабиан смеялся
вовсю.
— Я соскучился по тебе, дружище Норкан! — заявил
он. — Элана, тебе уже посчастливилось общаться с нашим славным Норканом?
— Я имела возможность ощутить всю мощь его разума еще в
Атане, Сарабиан, — улыбнулась королева. — Его высказывания совершенно
непредсказуемы!
— Да уж, — засмеялся Сарабиан поднимаясь. Он
вскочил так быстро, что его шпага на мгновение зацепилась за ножку стула.
Непривычное оружие явно создавало императору немало проблем. — Норкан
однажды произнес одно из своих непредсказуемых высказываний относительно
размера обуви моей сестры, и я был вынужден выслать его в Атан, чтобы сохранить
его жизнь. — Император приподнял одну бровь, глядя на посла. — А не
устроить ли мне и в самом деле вашу с ней свадьбу, Норкан? Тогда ты сможешь
издеваться над ней в частном порядке. Ты же знаешь, публичные оскорбления
требуют публичного ответа за них.
— Я невыразимо польщен, ваше императорское
величество, — ответил Норкан. — От возможности стать вашим шурином у
меня просто дух захватывает.
— Тебе не нравится моя сестра! — упрекнул
Сарабиан.
— Я этого не говорил, ваше величество, но я предпочитаю
преклоняться перед ее красотой издалека — во всяком случае, подальше от ее ног.
Это и послужило одной из первых причин того нелестного замечания. В тот день я
был в плохом настроении, а она наступила мне на ногу. Мне кажется, она была бы
очень симпатична, если бы следила, куда ставит копыта, которые носит вместо
обуви.
— Этот брак вряд ли можно будет назвать заключенным на
небесах, Сарабиан, — улыбнулась Элана. — Я видела твою сестру, и,
боюсь, все остроумие его превосходительства будет истрачено на нее впустую.
— Может быть, ты и права, моя дорогая, —
согласился Сарабиан. — Но я действительно хочу избавиться от нее. Она
изводила меня с момента своего рождения. Почему ты вернулся в Материон, Норкан?
Бровь посла Норкана взлетела вверх.
— Все изменилось, не правда ли, Оскайн? Должны ли мы
рассказать ему, как все обстоит на самом деле?
— Мой друг, император Сарабиан решил отнять власть у
собственного правительства, — скорбно вздохнул Оскайн.
— А разве это не противозаконно?
— Боюсь, что нет, дружище.
— Ты не согласишься принять мою отставку?
— Думаю, что нет.
— Ты больше не хочешь служить мне, Норкан? —
спросил Сарабиан.
— Я не имею ничего против лично вас, ваше величество,
но, если вы действительно решите вмешаться в деятельность правительства,
Империя погибнет.
— Превосходно, Норкан. Мне нравится, что ты не
обременяешь себя вежливостью. Видишь, Элана? Это и есть то, о чем я тебе
говорил. Мои министры хотят только, чтобы я мило улыбался им на приемах,
одобрял без вопросов все их решения и оставлял им всю рутину.
— Как скучно!
— Ты совершенно права, моя дорогая, но я собираюсь все
изменить. Теперь, когда я увидел подлинного монарха, мне открылись новые пути.
Норкан, ты не ответил на мой вопрос. Так почему ты вернулся в Материон?
— Атаны становятся слишком беспокойными, ваше
величество.
— И недавние беспорядки могут подорвать их преданность?
— Нет, ваше величество, даже наоборот. Подавлять
восстание им понравилось. Андрол хочет отправить в Материон свое войско, дабы
обеспечить вашу безопасность. Я не думаю, что нам это надо. Атаны не смотрят на
титулы и общественное положение, когда решают убивать.
— Мы это заметили, — сухо отозвался
Сарабиан. — Я получил уже все мыслимые жалобы и протесты от благородных
домов Тамула, и все из-за того, что Энгесса решил принять свои меры к
подавлению мятежа.
— Я говорил с Бетуаной, ваше величество, —
продолжил Норкан. — Она обещала охладить пыл своего супруга, пока я не
получу от вас соответствующие инструкции. Что-нибудь ясное и короткое, типа
«Сидеть!» или «Стоять!», иначе Андрол не поймет.
— И как ты только ухитрился стать дипломатом, Норкан?
— Я много лгал.
— Можно предложить, император Сарабиан? — спросил
Тиниен.
— Сколько угодно, сэр Тиниен.
— Мы ведь не хотим гладить Андрола против шерстки, так
что лучше велеть ему оставаться в Атане в преддверии еще более грозной
опасности, чем отправлять его спать без ужина.
Сарабиан засмеялся.
— Какой свежий подход к делу, сэр Тиниен! Ладно,
Норкан, посылай Энгессу. Норкан заморгал.
— Ты слышал, приятель? — рявкнул Сарабиан.
— К этому тебе еще предстоит привыкнуть, Норкан, —
заметил Оскайн. — Император не любит тратить лишних слов.
— О да, понимаю. — Норкан задумался. — Могу
ли я поинтересоваться, почему атан Энгесса лучше чем я подходит для передачи
вашего сообщения атанам, ваше величество?
— Потому что Энгесса бегает быстрее тебя, и он способен
передать наши повеления на языке, им более понятном. Кроме того, известно, что
мы пользовались советами Энгессы при подавлении мятежа, так что это еще больше
пригладит шерстку Андрола. Ты сможешь объяснить Бетуане реальные причины нашего
отказа, когда вернешься в Атан.
— А знаешь, Оскайн, — изрек Норкан, — он ведь
вполне может действовать самостоятельно — если мы с самого начала будем
оберегать его от слишком грубых ошибок.
Оскайн моргнул.
Спархок коснулся плеча Вэниона и кивком предложил ему
отойти. Двое пандионцев удалились вглубь зала.
— У меня проблема, Вэнион, — шепотом сообщил
Спархок.
— Вот как?
