— Я ломаю голову, под каким бы предлогом нам
отправиться из Материона на достаточно долгий срок, чтобы вернуть Беллиом, но
пока у меня есть только одна идея, которую не раскусит разве что ребенок. А
Элана неглупа, и ты это знаешь.
— Что верно, то верно.
— Афраэль не сказала ничего толком, но у меня сильное
чувство, что она хочет, чтобы мы отплыли с Эмбаном и Тиниеном, и я судорожно
изобретаю предлоги, чтобы отложить их отплытие. Есть идеи?
— Попроси Оскайна помочь тебе, — пожал плечами
Вэнион. — Он дипломат, и лгать для него так же естественно, как дышать.
— Хорошая идея, но я же не могу ему рассказать, куда и
зачем мы на самом деле отправляемся, не правда ли?
— А ты и не рассказывай. Только скажи ему, что тебе
нужен предлог, чтобы на некоторый срок покинуть город. Оскайн достаточно тертый
калач, чтобы сразу распознать, что дело государственной важности.
— И почему я об этом не подумал?
— Возможно потому, что ты связан кучей клятв. Я знаю,
что ты клялся говорить правду, но это совсем не значит, что от тебя требуется
говорить всю правду. Кое о чем ты можешь умолчать. Умалчивать — очень важное
умение для магистра.
Спархок прищурился:
— Вижу, мне пора обратно в школу. Мне кажется, что я
всю оставшуюся жизнь буду получать от тебя инструкции — и чувствовать себя
полным недотепой.
— Для того и нужны друзья, Спархок.
— Ты ведь и не собираешься говорить мне этого, не
правда ли? — Спархок прилагал все усилия, чтобы избавиться от
обвинительной интонации в голосе.
— Нет, пока нет, — ответила принцесса Даная,
поправляя кукольный чепчик на голове кошки. Мурр эта идея не нравилась, но она
мужественно терпела все издевательства маленькой принцессы.
— И почему же? — спросил Спархок, бросившись в
одно из синих кресел, которыми были обставлены королевские покои.
— Потому что может случится так, что это окажется
ненужным. Отец, ты не найдешь Беллиом, пока я тебе этого не разрешу.
— Ты хочешь, чтобы мы плыли с Тиниеном и Эмбаном?
— Да.
— И далеко?
— Это не имеет значения. Я только хочу, чтобы Тиниен
был с нами, когда мы отправимся в путь, вот и все.
— Так ты не считаешь, что мы должны плыть именно на
этом корабле?
— Нет, конечно. Я только хочу, чтобы Тиниен был с нами
несколько дней. Мы отплывем в море на несколько лиг, а затем, если хочешь, пару
дней покружим. Мне все равно.
— Спасибо, — кисло пробормотал он.
— Не за что. — Она взяла на руки кошку. —
Как, по-твоему, она смотрится в новом чепчике?
— Вполне.
Мурр одарила Спархока ненавидящим взглядом.
— Сейчас я не могу объяснить вам, в чем дело, ваше
превосходительство, — говорил Спархок Оскайну в тот же день, когда они
встретились наедине в одном из коридоров. — Все, что я могу сказать, что
мне нужен предлог покинуть Материон с группой в восемь или девять моих друзей
на неопределенное время — недель так на семь или около того. Необходимо убедить
мою жену, что это важно, но не настолько серьезно, чтобы она обо мне
беспокоилась, и что я должен плыть на одном корабле с Эмбаном и Тиниеном.
— Хорошо, — согласился Оскайн. — Ты хороший
актер, принц Спархок?
— Не думаю, чтобы кто-нибудь стал платить деньги за мою
игру.
Оскайн пропустил эту фразу мимо ушей.
— Предлог нужен в первую очередь для того, чтобы
успокоить твою жену, не правда ли?
— Да.
— Тогда лучше всего будет, если она сама отправит тебя
куда-нибудь. Я попробую убедить ее послать тебя в некую поездку, и ты сможешь
отправиться по своим делам.
— Мне будет интересно посмотреть, как ты будешь
убеждать Элану.
— Доверься мне, дружище. Доверься мне.
— Тэга? — недоверчиво переспросил Сарабиан у
своего министра иностранных дел. — Единственное суеверие на острове Тэга
заключается в том, что считается дурной приметой не поднимать каждый год цену
на раковины.
— Раньше они никогда не сообщали нам этого, так как
боялись, что мы сочтем их глупцами, ваше величество, — отозвался Оскайн.
Он чувствовал себя стесненно в голубом дублете и чулках, которые Сарабиан
приказал ему носить. Он не знал, куда девать руки, и был очень недоволен своими
костлявыми ногами. — Слово «глупец» должно очень сильно ранить душу
каждого тэганца. Они ведь скучнейшие люди в мире.
— Знаю. Гахенас, моя тэганская жена, может заставить
меня уснуть почти мгновенно — даже когда мы… — Сарабиан быстро поднял глаза на
Элану и тут же отвел их.
— Тэганцы превратили занудство в этакую разновидность
искусства, ваше величество, — согласился Оскайн. — Есть один старый
тэганский миф о том, что устричные отмели посещаются русалками. Они якобы едят
устриц вместе с раковинами, и это действительно расстраивает тэганцев. Они
также похищают тэганских ныряльщиков, которые тонут во время… гм… обмена
любезностями.
— Русалка — это наполовину девушка, наполовину
рыба? — поинтересовался Улаф.
— Так говорят легенды, — ответил Оскайн.
— И нижняя половина у нее рыбья?
— Я слышал, что так.
— Но как?.. — Улаф тоже быстро взглянул на Элану и
отвел глаза.
— Что — «как», сэр Улаф? — невинно
поинтересовалась Элана.
— Это, кгхм, не особенно важно, ваше величество, —
ответил он, деликатно покашливая.
— Я бы даже не вспомнил этот абсурдный миф, —
сказал Оскайн Сарабиану и Элане, — если бы он не помог мне пролить свет на
некоторые недавние события. Параллели между вампирами в Арджуне, сияющими
Южного Атана и оборотнями, вурдалаками и ограми в других провинциях Империи
весьма замечательны, не правда ли? Мне кажется, что, если отправиться на Тэгу и
расспросить хорошенько тамошних жителей, можно услышать историю про
какого-нибудь доисторического ныряльщика, женившегося на русалке. И этот
господин со своей хвостатой супругой, естественно, поведет своих устриц войной
на Материон.
— Экая чушь, — пробормотал Сарабиан.
