Хотя спутники и протестовали против задержки, Спархок
отложил отъезд еще на пару дней, лихорадочно составляя письма Элане. Этот
процесс отнимал немало сил, но был, без сомнения, достаточно интересен. Спархок
сплетал сети из лжи, никогда не существовавших событий и неразгаданных тайн. Он
настолько погрузился в процесс сочинения истории, что и сам иногда начинал
верить в реальность описываемых событий. Он гордился плодом своих дум, с
любовью пересматривал те или иные места, поправляя некрасивые на его взгляд
фразы и добавляя новые детали. Наконец он достиг черты, отделяющей полезный
вымысел от подлинного искусства.
— Уже хорошо, — сказал Вэнион вечером второго дня,
перечитывая увесистую пачку писем. Вэнион был облачен в дорожные одежды —
простую тунику и массивные пандионские сапоги для езды верхом.
— Тебе это не кажется чересчур занудным?
— В самый раз, чтобы соответствовать его цели.
— По-моему, стоит переработать вот это третье письмо.
Оно кажется мне слабоватым.
— Ты переписывал его четыре раза. Оно уже достаточно
неплохое.
— Я действительно недоволен им, Вэнион. — Спархок
взял из рук друга письмо, вызвавшее его недовольство, и начал перечитывать его,
по привычке потянувшись за пером.
Вэнион твердой рукой отобрал письмо.
— Подожди, дай мне поправить последний абзац! —
взмолился Спархок.
— Нет.
— Но…
— Нет! — Вэнион положил письмо на место, запечатал
в пакет и сунул за пазуху. — Кстати, Оскайн посылает с нами Норкана. Мы
отдадим письма ему, и он будет перебрасывать их Элане. Проницательности Норкана
хватит, чтобы посылать их с некоторым интервалом, так что подозрений у Эланы не
зародится. Корабль уже неделю как готов, и Эмбану не терпится уехать. Мы
отплываем завтра с рассветом.
— Я знаю, где я ошибся, — отрешенно сказал
Спархок. — Я могу подправить третье письмо не больше, чем за час-два.
— Нет, Спархок. Категорически — нет.
— Ты уверена, что она спит? — прошептал Спархок.
— Конечно, отец, — ответила принцесса Даная.
— Тишайший звук может разбудить ее, ты же знаешь. Она
услышит и топот мухи по потолку.
— Не сегодня. Я позаботилась об этом.
— Я надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Даная. Она знает
каждую крохотную царапинку на этом кольце. Если между этим кольцом и новым
будет хоть малейшая разница, она сразу же заметит подмену.
— Ох, пап, не беспокойся. В конце-то концов, я
проделывала это и раньше. Гвериг сделал кольца, а я все равно одурачила его. Я
ворую эти кольца уже несколько тысячелетий. Поверь мне, мама ничего не заметит.
— Это действительно необходимо?
— Да. Беллиом бесполезен для нас без обоих колец, и
тебе оно понадобится почти сразу же, когда мы поднимем его со дна моря.
— Почему?
Она закатила глаза.
— Потому что весь мир сдвинется, когда сдвинется
Беллиом. Когда ты нес Беллиом в Земох, мир вокруг трясся, как желе на блюдечке.
Нам с моей семьей очень не понравилось, как движется Беллиом. Это раздражает
нас.
— А наши враги не найдут нас по этой примете? Она
пожала плечами.
— Ты слишком обобщаешь. Всякий бог в этом мире сразу же
узнает, когда Беллиом начнет двигаться, и я почти уверена, что кто-нибудь из
них пойдет искать его. Мы можем отложить этот разговор на потом?
— Что ты от меня хочешь?
— Посторожи у двери спальни. Я решительно не хочу
заниматься воровством на глазах у непрошеных зрителей.
— Ты говоришь в точности как Телэн.
— Естественно. Мы ведь созданы друг для друга. В свое
время боги первым делом выдумали воровство.
— Ты шутишь!
— Конечно. Мы с начала времен постоянно что-нибудь друг
у друга похищаем. Это своего рода игра. Не думаешь же ты, что мы все время
сидим на облаках и наслаждаемся жизнью? Нам надо хоть что-то делать, чтобы
убить время. Когда-нибудь ты ощутишь это на себе, отец. Это весьма
забавно. — Она огляделась еще раз, пригнулась и подошла к двери
спальни. — Присмотри, Спархок. Свистни, если кто-нибудь появится.
На следующее утро они все собрались в гостиной королевских
покоев, чтобы получить инструкции от императора Сарабиана и королевы Эланы.
Конечно, это была просто формальность. Все уже знали, что они собираются
делать, так что собрание в маленькой залитой солнцем комнате превратилось в
беседу о делах вообще и просьбах друг к другу быть осторожнее. Расстающиеся
надолго люди любят растягивать расставание.
В соседней комнате пела Алиэн, кареглазая девушка из свиты
Эланы. Ее голос был чистым и без малейшей тени фальши, и, когда она начала
петь, все разговоры прекратились.
— Это похоже на пение ангела, — пробормотал
патриарх Эмбан.
— У девушки действительно великолепный голос, —
согласился Сарабиан. — Она уже почти повергла в отчаянье всех придворных
музыкантов.
— Кажется, она сегодня немного грустна, — заметил
Келтэн, и по его щекам скатились две слезы.
Спархок слабо улыбнулся. Келтэн охотился за женщинами с юных
лет, и редкая из них могла противостоять его ухаживаниям. Однако в этот раз
Келтэн оказался в противоположной роли. Алиэн пела не для себя. Песня
кареглазой девушки была наполнена печалью расставания и предназначалась одному
конкретному человеку. Этим человеком был Келтэн.
Она пела о разбитых сердцах и других подобных вещах в
древней эленийской балладе «Мой красавец синеглазый» . Вскоре Спархок заметил,
что на Келтэна также очень тепло смотрит баронесса Мелидира, фрейлина королевы
Эланы. Спархок поймал взгляд Мелидиры, и она незаметно подмигнула ему. Спархок
еле сдержал смех. Оказывается, не он один знал о тайнах Алиэн.
— Ты ведь будешь мне писать, не правда ли,
Спархок? — спросила Элана.
— Конечно буду, — ответил он.
— Я могу поклясться своей честью, что он будет, ваше
величество, — уверил ее Вэнион. — Спархок великолепно пишет письма,
даже если у него почти нет времени. А он уделяет переписке немало времени и
сил.
— Рассказывай мне обо всем, Спархок, — попросила
Элана.
— О да, он расскажет, непременно расскажет. Возможно,
вы узнаете о Тэге даже больше, чем вам бы хотелось.
— Критик, — пробормотал Спархок.
