— Тролли, Анакха, не занимают много места в замыслах
Киргона. Гибель сотни троллей была для него неважна. Все же прочее было
иллюзией — иллюзией, сотворенной самим Заластой, дабы усмирить подозрения в
сердцах некоторых твоих спутников. Искал он пути завоевать твое доверие,
уничтожая тени, им же и созданные.
— Да, это сходится, — пробормотал озабоченный
Спархок. — Вы позволите мне на минуту удалиться, дорогие дамы? Полагаю,
что Вэниону тоже следовало бы это услышать. Это касается и его, а я хотел бы
получить его совет, прежде чем начну принимать решения. — Он
помедлил. — Ничего, что я оставляю вас одних… то есть, вдвоем, я имею в
виду? Кто удержит вас от того, чтобы вцепиться друг другу в глотку?
— Все будет хорошо, Анакха, — заверила его
Ксанетия. — Мне и Божественной Афраэли надобно кое-что обсудить.
— Ладно, — сказал он, — только без кулаков —
и не вздумайте кричать друг на друга. Вы перебудите весь замок.
Собрание в королевских покоях к тому времени уже завершилось,
и Спархок нашел своего друга в комнате, значительно удаленной от той, которую
прежде он разделял с Сефренией. Вэнион сидел, закрыв лицо руками.
— Мне нужна твоя помощь, друг мой, — сказал ему
Спархок. — Ты должен кое о чем узнать, а потом мы вместе решим, как нам
быть.
Вэнион поднял искаженное мукой лицо.
— Новые беды? — спросил он глухо.
— Возможно. Ксанетия только что рассказала мне кое-что
новое, и теперь нам придется управляться и с этим. Я хочу, чтобы ты сам все от
нее услышал. Они с Данаей на крыше донжона. Думаю, нам лучше пока сохранить все
это в тайне — во всяком случае, пока не решим, что нам предпринять.
Вэнион кивнул и поднялся. Вдвоем они вышли в коридор и
начали подниматься по лестнице.
— А где Заласта? — спросил Спархок.
— С Сефренией. Она нуждается в нем.
Спархок что-то проворчал, но не решился высказывать свои
мысли вслух.
Ксанетия и Даная стояли на укреплениях, любуясь
простиравшимся внизу городом. Солнце катилось по глубокой синеве неба,
направляясь к горным пикам на западе, и ветерок, дувший с Тамульского моря, нес
ощутимый привкус соли, смешанный со спелым ароматом осени.
— Ну что ж, Ксанетия, — сказал Спархок, —
расскажи ему все с самого начала. А уж потом мы решим, что делать.
К удивлению Спархока, Вэнион не тратил времени на
недоверчивые восклицания.
— Ты уверена, анара? — только и спросил он после
того, как Ксанетия поведала о двуличии Заласты. Дэльфийка кивнула.
— Я видела его душу, мой лорд. Воистину он предал вас и
лгал вам.
— А ты не очень-то удивлен, Вэнион, — заметил
Спархок.
— Пожалуй да. Я всегда чувствовал в Заласте что-то
неладное. Ему с большим трудом удалось овладеть своим лицом, когда мы с
Сефренией появились в Сарсосе и поселились в ее доме. Он старался скрыть это
изо всех сил, но я понял, что он не в восторге от нашего образа жизни, и его
неодобрение заходило несколько дальше обычного высоконравственного негодования
по поводу не освященных браком отношений.
— Ты чересчур деликатно выразился, — заметила
Даная. — Мы никогда не могли понять, отчего это вы, люди, поднимаете
столько шума из-за таких пустяков. Если двое любят друг друга, они должны
довести дело до конца, а жить вместе при этом гораздо удобнее, разве нет?
— Этому должны предшествовать определенные церемонии и
обряды, — сухо пояснил Спархок.
— Ты имеешь в виду — как павлин распускает свои перышки
перед павлинихой, прежде чем они начнут мастерить гнездо?
— Что-то в этом роде, — пожал плечами Вэнион и
вздохнул. — Боюсь только, что Сефрению больше не приводят в восторг мои
перышки.
— О нет, лорд Вэнион, — возразила Ксанетия, —
она, как и прежде, глубоко любит тебя, и сердце ее опустело оттого, что между
вами пролегла трещина.
— А Заласта сейчас прилагает все усилия, чтобы
превратить трещину в пропасть, — мрачно добавил Спархок. — Ну,
Вэнион, что нам со всем этим делать? Тебя это касается больше других. Ты ведь
понимаешь, сколько бы мы ни твердили Сефрении, что Заласта — предатель, ее не
убедишь.
Вэнион кивнул.
— Она должна убедиться в этом собственными
глазами, — согласился он. — Как глубоко ты можешь проникнуть в разум
Заласты, анара?
— Нынешние его мысли открыты мне полностью; в память
его заглянуть мне труднее. Буде мне представится возможность и время, я
постараюсь достичь большего.
— В том-то и дело, что времени у нас нет, — сказал
Вэнион. — Элана и Сарабиан желают немедленно приняться за свержение
правительства. Едва это начнется, присутствие Заласты на наших тайных советах
станет смертельно опасным. Он узнает все, что мы задумали.
— Пусть его, — фыркнула Даная. — Много ему
это поможет, когда я закончу свой ужин.
— Что такое? — удивился Вэнион.
— Наша маленькая дикарка мечтает съесть на ужин сердце
Заласты, — пояснил Спархок.
— У него на глазах, — добавила Богиня-Дитя. —
В том-то и весь смысл — чтобы он собственными глазами видел, как я это
проделаю.
— И она способна это устроить? — спросил Вэнион.
— Возможно, — ответил Спархок, — но я ей
этого все равно не позволю.
— А я и не спрашивала твоего дозволения, отец, —
заметила Даная.
— Тебе и спрашивать незачем. Я сказал — нет, и покончим
с этим.
— Когда Заласта заключил сделку с Киргоном,
анара? — спросил Вэнион.
— Сие мне покуда неясно, мой лорд, — ответила
она, — однако я постараюсь выяснить. Мнится мне, однако, судя по его
мыслям, что нечистый союз сей был заключен несколько лет назад и что каким-то
образом касается он Беллиома.
Спархок задумался.
— Заласта не на шутку взволновался, узнав, что мы
бросили Беллиом в море, — припомнил он. — На этом основании уже можно
бы строить догадки, однако давайте подождем и посмотрим, что еще сумеет
выяснить Ксанетия. Сейчас, я думаю, нам лучше сосредоточиться на том, чтобы
попридержать Элану и Сарабиана, покуда мы не придумаем, как заставить Заласту
выдать себя. Мы должны вырвать Сефрению из-под его влияния, а она ни за что не
поверит в его предательство, пока не увидит или не услышит, как он словами либо
действиями докажет свое двуличие.
