Вэнион согласно кивнул.
— Полагаю, лучше будет, если правду будем знать только
мы четверо, — продолжал Спархок. — Заласта хитер и проницателен, а
Сефрения знает нас лучше, чем мы сами знаем себя. Если остальным станет
известно, что мы задумали, они могут проговориться, и Сефрения тотчас обо всем
узнает — а через пять минут будет знать и Заласта.
— Боюсь, что ты прав, — вздохнул Вэнион.
— Измыслил ли ты уже план, Анакха? — спросила
Ксанетия.
— Что-то вроде того. Мне только надо обдумать все
детали. План выходит довольно сложный… Даная закатила глаза к небу.
— Эленийцы! — вздохнула она.
— Ни в коем случае! — категорически отрезала Элана. —
Мы не можем рисковать Колатой. Он слишком ценен.
Она сидела у окна, и ее светлые волосы сияли, пронизанные
потоками утреннего солнца.
— Мы ничем не рискуем, любовь моя, — заверил ее
Спархок. — Ни облака, ни тени больше нет. Мы с Беллиомом позаботились об
этом раз и навсегда. — Как раз в этом Спархок отнюдь не был уверен.
— Он прав, моя королева, — поддержал его
Келтэн. — Он разорвал облако в клочья, а тень растаяла, точно соль в
кипятке.
— Элана, — сказал Сарабиан, — мне бы тоже
очень хотелось задать Колате несколько вопросов. Какой смысл содержать его
здесь, если мы никак не собираемся его использовать? В конце концов, именно
этого мы и ждали, дорогая, — уверенности в том, что его не разорвут в
клочья, едва он откроет рот.
— Ты совершенно уверен, Спархок? — спросила Элана.
— Доверься мне. — Спархок запустил руку под камзол
и извлек золотую шкатулку. — Мой синий дружок позаботится о том, чтобы
Колата остался невредим — какие бы вопросы мы ему ни задавали. — Он
взглянул на Заласту. — Я прошу тебя оказать мне услугу, мудрый, —
сказал он как бы между прочим. — Я считаю, что Сефрения должна
присутствовать при допросе. Конечно, я понимаю, что ей совсем не хочется
встречаться с нами, но, может быть, признания Колаты пробудят в ней интерес к
нашим делам. Возможно именно этого ей и недостает, чтобы выйти из нынешнего
состояния.
На лице Заласты отразилось беспокойство, хотя он явно изо
всех сил старался держать себя в руках.
— Не думаю, принц Спархок, что ты ясно представляешь,
каковы ее чувства. Я от всей души советую тебе не вынуждать ее присутствовать
при допросе Колаты. Это может лишь углубить брешь между нею и ее бывшими
друзьями.
— С этим я не соглашусь, Заласта, — твердо сказала
Элана. — Сефрения состоит в королевском совете Элении. Я назначила ее на
эту должность, едва взошла на трон. Ее личные трудности касаются ее одной, а
мне нужно, чтобы она исполняла свои обязанности. Если понадобится, я велю ей
явиться и пошлю Келтэна и Улафа позаботиться о том, чтобы она подчинилась моему
приказу.
Спархоку стало почти жаль Заласту. Их решения и требования
полностью соответствовали здравому смыслу, и, сколько бы Заласта ни
изворачивался, он принужден был соглашаться с ними. Допрос Колаты почти
наверняка станет катастрофой для первого гражданина Стирикума, однако он никак не
мог предотвратить этой катастрофы, не выдав так или иначе своего предательства.
Заласта поднялся.
— Я постараюсь убедить ее, ваше величество, —
сказал он, кланяясь Элане, после чего бесшумно покинул синюю гостиную.
— Не понимаю, Спархок, почему ты не разрешил нам
сказать ему об этом, — заметил Келтэн. — В конце концов, он же наш
друг.
— Но он еще и стирик, Келтэн, — ловко вмешался
Вэнион, — и мы не знаем, каковы его истинные чувства к дэльфам. Быть
может, он взовьется до небес, узнав, что Ксанетия может шарить в его мыслях так
же запросто, как Телэн в чужих карманах.
— Но, лорд Вэнион, — возразил Бевьер, —
Сефрения наверняка уже рассказала ему об этом.
Спархок быстро взглянул на Ксанетию, сопроводив этот взгляд
мысленным вопросом.
Ксанетия покачала головой. По какой-то причине Сефрения не
сказала Заласте об удивительном умении дэльфийки читать чужие мысли.
— Не думаю, Бевьер, — говорил между тем
Вэнион. — Он никак не проявил нежелания находиться в одной комнате с
анарой, а это ясно говорит о том, что ему ничего не известно. Итак, кто же
будет допрашивать Колату? Лучше сразу возложить эту обязанность на одного из
нас. Если все мы разом примемся забрасывать его вопросами, его мысли спутаются,
и Ксанетия не сумеет разобраться в них.
— Итайн весьма искушен в дебатах и диспутах, —
заметил Оскайн. — Академики способны часами наслаждаться казуистикой.
— Мы называем это дотошным вниманием к деталям,
старина, — поправил брата Итайн. — Колата все-таки министр.
— Теперь уже нет, — сказал Сарабиан.
— Во всяком случае, он был министром. Я бы предложил,
чтобы допрос вел Оскайн. Он одного ранга с Колатой, а потому сможет говорить с
ним как равный.
— Могу я кое-что предложить? — спросил Стрейджен.
— Разумеется, милорд Стрейджен, — сказал
император.
— Теовин лезет вон из кожи, чтобы склонить на свою
сторону остальных министров вашего величества. Что если нам вместо закрытого
заседания учинить открытое, формальное следствие? Если все министры и их
секретари будут присутствовать при допросе Колаты, Теовин лишится возможности
укреплять свои позиции.
— Интересная мысль, не правда ли, Элана? —
задумчиво протянул Сарабиан.
— Весьма интересная, — согласилась она. — Но
в таком случае нам придется немного отложить допрос.
— Вот как?
— Нам нужно будет вначале выпустить атанов. — Она
сурово взглянула на Сарабиана. — Так-то, Сарабиан. До сих пор это были
лишь рассуждения, но, едва Колата заговорит, да еще перед всем
правительством, — ты будешь обречен. Готов ли ты зайти настолько далеко?
Император сделал глубокий вдох.
— Да, Элана, думаю, что готов. — Голос его
прозвучал твердо, но очень тихо.
— Тогда отдай приказ. Объяви военное положение. Выпусти
атанов.
Сарабиан с усилием сглотнул.
— Атан Энгесса, ты уверен, что твоя идея
сработает? — обратился он к огромному воину.
