Людмила Аюповна остановилась, словно не в силах продолжать дальше. Судя по всему, для нее эти воспоминания об их общем с сестрой детстве были тяжелы. Недаром говорят, что самые сильные впечатления – детские. Именно в детстве в нас закладываются все те комплексы и обиды, с которыми мы потом боремся всю свою жизнь и зачастую проигрываем им.
Людмила Аюповна немного отдышалась, попила водички, которую ей заботливо поднес Ураганов, и заговорила снова. И постепенно перед подругами раскрывалась как на ладони вся небогатая событиями жизнь этой женщины.
Тетя Люда сознавала, что у родителей она нелюбимая дочь, а вся родительская любовь отдана младшей Юленьке. Именно поэтому Людмила Аюповна рано вышла замуж и родила в браке двоих детей. Она думала, что теперь хоть дети и муж будут ее любить. Растила их, много и тяжело работала на их благо. Однако особого личного счастья в замужестве не испытала.
Мужа, которого выбрали за нее родители, уважала, относилась к нему тепло. Но особой страсти между супругами не возникало. Они признавали друг за другом право находиться рядом. Совместно заботились о детях, но и только. Любви в жизни тети Люды не было по-прежнему, хоть плачь! Дети росли эгоистичными, думающими только о своих прихотях и желаниях. Муж тоже думал лишь о себе.
Людмила Аюповна даже задумывалась, а что будет после того, как сыновья вырастут? Захочет ли муж и дальше жить с ними? Или предпочтет уйти на квартиру своих родителей, которая хоть и маленькая, но зато своя, отдельная.
Потом муж умер, так и не дав Людмиле Аюповне ответа на этот вопрос. Вдова надела черные одежды и всячески показывала родне, что скорбит искренне по ушедшему мужу. Людмиле Аюповне в самом деле было горько, но не от потери мужа, а потому, что жизнь как-то пролетела мимо нее, не подарив ни особой радости, ни любви, ни других сильных чувств.
– Это, наверное, потому что в детстве всем на меня было наплевать, – решила как-то Людмила Аюповна, прослушав по телевизору краткий курс лекций какого-то упитанного дядечки – психолога.
Дядечка – психолог был одет в дорогой костюм, аккуратно подстрижен. И на его пухлых ручках сверкали часы и перстни с бриллиантами, которые наивная Людмила Аюповна хорошо разглядела. Портфель у психолога тоже был очень внушительный. И в общем, все это убедило Людмилу Аюповну в том, что ее непонятная маетная нынешняя жизнь – это из-за того, что в детстве родители любили больше Юльку, чем ее.
Хотя если бы Людмила Аюповна пошла к тому же психологу, то он бы ей объяснил, что семья у них была отличная. И сегодняшние проблемы у Людмилы Аюповны возникли из-за того, что ей скучно. Каждодневная круговерть с внуками и домашними делами не давала ей ни минутки свободной, но в то же время не загружала ее ум настолько, насколько было ему нужно.
И женщина томилась. Ей хотелось чего-то, что ей было непонятно самой. Ей хотелось приключения, хотелось, чтобы в ее затхлый мирок ворвалась свежая струя воздуха.
Опасно просить о чем-то у Бога, просьбу может подслушать дьявол. И он таки подслушал то, о чем просила Небо Людмила Аюповна. А подслушав, поспешил выполнить, но как водится у нечистого, переделав на свой собственный извращенный лад.
– В общем, в тот день, когда все началось, мы отмечали Верин день рождения, – вернулась Людмила Аюповна из своего прошлого. – И Юля попросила мальчиков, чтобы они перенесли старый письменный стол Саши в ее комнату.
Никто не удивился ее просьбе. Юлия Аюповна давно говорила родным, что Сашин кабинет теперь станет спальней для молодых – Верочки и Славы. Ну, а ту мебель, которая там стояла, она хотела взять себе как память о муже.
– Ну и вообще, Вера хотела в свою спальню новую мебель, а куда, спрашивается, деть старую? Выкинуть на помойку? Юля не имела привычки так легко избавляться от хороших и еще годных вещей.
Но едва только мужчины – сыновья Людмилы Аюповны – отодвинули стол от стены, как от него отделилась какая-то планка. А затем посыпались и бумаги. Старые и пожелтевшие, они явно оставались в тайнике еще со времен Александра Николаевича.
Сначала присутствующая при этом тетя Люда просто удивилась, откуда взялись бумаги. Но потом она увидела, как кинулась к этим бумагам ее сестра, каким неподдельным волнением озарено ее лицо. И поняла: что-то происходит очень и очень важное.
– Так вот где они были все это время! – бормотала сестра себе под нос без остановки. – А я-то, глупая, думала, что их забрали во время обыска!
– Какого обыска, Юля?
Но сестра ее, казалось, не слышала.
– А они были тут! – радостно повторяла женщина, вертя бумаги перед собой, разворачивая их так и этак, и с каждой минутой настроение у нее повышалось, Людмила Аюповна хорошо изучила свою сестру и теперь видела, что она очень возбуждена и, пожалуй, счастлива.
Юлия Аюповна выставила племянников из комнаты и усадила сестру рядом с собой на жесткой кушетке обтянутой кожей, которая стояла в кабинете Александра с незапамятных времен. Людмила Аюповна чувствовала, что происходит нечто крайне важное, что сейчас ей поведают некую тайну, и она не ошиблась.
– Ты знаешь, что это за бумаги? – прошептала Юлия Аюповна на ухо сестре.
– Важные?
– Важные! Скажешь тоже! Да за эти самые бумаги Сашка, быть может, жизнь свою отдал! Эти бумаги искали у нас после его смерти. Искали, да ничего не нашли. Саша хорошо спрятал их. Только спустя годы мы их обнаружили! Случайно!
– А что за бумаги? По службе?
– По службе, по ней самой, – закивала Юлия Аюповна. – Ты знаешь, что Сашка в последние годы занимался почти исключительно ревизионной деятельностью? Да? Знаешь?
– Знаю, конечно. Ты мне говорила. А что в этих бумагах? Почему они так важны?
Но Юлия Аюповна как-то сбилась с мысли. Плавный поток ее фраз внезапно прервался, и она начала мяться:
– Сашка перед своим концом ездил с очередной комиссией… Он был в Гаджиеве… Сердце как чувствовало, не к добру эта поездка. А потом Саша говорил мне, что эти бумаги могут кое-кого запросто скинуть со своего места.
Но внезапно сестра словно очнулась, замолчала, а потом и вовсе перескочила на другую тему, с деланым весельем и беззаботностью воскликнув:
– А помнишь, я тебе рассказывала про Ураганова, с которым Сашка познакомился в поезде? Это как раз и было во время той самой последней поездки в Гаджиево!
– И что? – нетерпеливо спросила Людмила Аюповна. – Это его бумаги?
– Чьи?
– Ураганова! Его? Да?
– Нет, при чем тут Ураганов! Это Сашины служебные бумаги.
– Так надо их отдать.
– Отдать? Куда?
– Не знаю.
– А раз не знаешь, так и нечего лезть со своими советами! – воскликнула сестра очень недовольно. – Раз Саша оставил эти бумаги дома, значит, у него были на то причины. Я ведь тебе не рассказывала, но из Гаджиева он вернулся сам не свой.
