– Конечно. Вещь, которую приготовили с помощью кислоты и растворителя, полезной для здоровья быть никак не может. Но ты все равно занимался изготовлением этого наркотика. Как это понимать?
– Так и понимай, – легко признался Никита. – Мне хотелось легких денег. И к тому же я не сделал ничего дурного. От моего наркотика никто не умер. Привыкание к нему было не выше, чем к другим. Не понимаю, почему эти люди заинтересовались именно мною! В нашем городе полно других подпольных лабораторий, где производят отнюдь не такие безвредные вещи! Меня кто-то им заказал! Точно!
Но Киру эти дележи в мире наркобизнеса интересовали в самую последнюю очередь. Разумеется, она понимала, что если наркотиками торгуют, значит, это выгодно не только продавцам, но и тем, кто их покрывает. Без покровительства в самых высоких структурах наркодилерам было бы просто не выжить. Их бы очень быстро всех вычислили, переловили и изолировали от общества. Перекрыть наркотрафик тоже не составляет особого труда, что бы там ни вещали по этому поводу средства массовой информации.
На границе с Казахстаном арестован груз конопли и гашиша! Скажите на милость, какие молодцы пограничники! Можно ими только восхищаться! Но с другой стороны, разве трудно пропустить эту партию товара, всего лишь установив на тюки или машину жучки. По ним можно отследить, куда и к кому прибудет товар, а потом уже взять не только сам товар, но и тех, кто стоит за этим?
Это получится очень даже просто. Взять, выяснить у них, на кого они работают, а потом арестовать уже и тех, кто сидит очень высоко.
Вся беда в том, что как только дело доходит до головы организации, расследование таинственным образом стопорится. Да и не доходит оно туда никогда. Никто давно уже и не пытается довести дело до самого конца. Все заканчивается изъятием «десятины» на границе, эта «десятина» торжественно уничтожается с анонсированием этого акта во всех СМИ. А основная часть товара спокойно проходит дальше и находит своих покупателей.
Так что оставив в стороне эту область криминального мира, которая в данный момент интересовала ее меньше всего, Кира спросила у Никиты:
– Ладно, ты спокойно торговал своим самодельным кокаином, все у тебя в жизни шло прекрасно, но зачем ты стал убивать своих бывших одноклассников? Тебе было мало адреналина, который ты получал, спя на взрывчатке и каждую минуту ожидая ареста за изготовление и торговлю наркотиками?
– Вот уж нет! Адреналина мне хватало, его было даже с избытком. Теперь я даже рад, что все это кончилось.
– То есть ты не станешь создавать свою лабораторию заново?
– Нет. К чему это?
Лицо у Никиты было несчастным и удивительно постаревшим.
– Та, ради которой я все эти годы лез из шкуры вон, чтобы доказать, что я крутой парень и способен на многое, уже никогда меня не оценит. Ее просто уже нет в живых.
Он говорил о Ленке! Вот на что способна любовь и обиженное самолюбие! Человек готов стать торговцем наркотиками, киллером или даже кем похуже, лишь бы доказать, что он не пустое место. Странно, почему тот же Никита не пустил свой талант на благое дело. Ведь мог бы не изобретать новый наркотик, а найти какое-то химическое соединение, которое бы реально облегчило жизнь людям, спасло многих. Хотя, конечно, изобрести наркотик куда прибыльнее.
И все же интуитивно Кира чувствовала, что Никита не убивал. Ему было достаточно хлопот с его криминальным бизнесом. Он был занят в нем целыми днями. Ему было не до глупостей. Надо было наркотик приготовить. Развезти по своим дилерам, забрать у них деньги, уплатить пошлину за торговлю, договориться о поставках сырья, закупить реагенты… Следить за тем, чтобы мощные вытяжки, нейтрализующие запах растворителя, работали бесперебойно и не вызывали нареканий соседей.
В общем, забот у Никиты было много. Куда уж тут возиться с бактериями, палочками и вирусами! Не до того. Да и условий подходящих не имелось. Одно дело наркотик – вещь вполне доступная и в кустарных условиях. А вот вырастить чумную палочку или вирус лихорадки Западного Нила – это куда сложней.
– Ладно, своих одноклассников ты не убивал. А кто тогда это сделал?
– Понятия не имею. Сам бы хотел это узнать. Вы говорите, что Ленка умерла от сифилиса? И вы подозреваете, что ее им специально заразили?
– История темная. Судя по заключению эксперта, который делал ее вскрытие, у Лены в области гениталий обнаружились язвы. Это и позволило сделать вывод о том, что у нее была вторая стадия сифилиса.
– Хм… А какой именно это был сифилис?
– В смысле?
– Есть разновидности этой болезни, – пояснил ей Никита. – Например, существует очень опасный бытовой сифилис, им можно заразиться, даже дотронувшись до ручки двери, которой перед этим коснулся больной.
– Да ты что? Серьезно? Я этого не знала!
– К счастью, этот сифилис удалось победить. Но все равно, если на нашей планете что-то когда-то возникало, то окончательно оно уже не исчезнет. Всегда существует вероятность того, что микроб, вирус или бактерия мутирует и вернется к нам в своем новом и вновь опасном виде.
– Но зачем?
– Лично я думаю, что планета таким образом пытается бороться с перенаселением. Мы, видишь ли, слишком уж расплодились в ущерб всем другим видам живых существ. Мы для матушки-земли стали своего рода паразитами. Нас слишком много. Думаю, что так на протяжении всего существования человечества было уже не один раз. Все те древние цивилизации, о которых мы имеем самое туманное представление, были многочисленны и могущественны.
– Но они даже не знали бумаги, – презрительно хмыкнула Кира. – От них остались лишь глиняные таблички или надписи на камне.
– Да? И ты полагаешь, что они писали на сырой глине лишь потому, что не знали более технологичных средств письма?
– Ну… Да. А как же иначе?
– Они могли делать это специально. Эти таблички могли быть посланием потомкам. Бумага недолговечна. Электронные носители тем более. Глина – самый подходящий материал, чтобы сохраниться в сухом климате на долгие времена. Мы же оставляем своим потомкам капсулы времени. Да, они запаяны наглухо. Но древние шумеры или египтяне пошли иным путем. Пирамиды и шумерские таблички – послание к нам, к потомкам.
Кира чувствовала, что диспут завел их слишком далеко от расследования. Где древние египтяне, а где Лена с ее таинственной, возникшей ниоткуда болезнью.
– А ты уверена, что все покойники умерли от болезней?
– Да!
Но отвечая столь твердо, Кира в глубине души понимала, что для более подробной картины произошедшего требуется микробиологическое исследование тел погибших. Но как быть? Ведь тело Коли не подлежало вскрытию. Там вскрывать было просто нечего. Немногочисленные разметанные останки, по словам Эльзы, кремировали. Родители никогда не согласились бы на эксгумацию. Единственное тело, которое годилось для вскрытия, принадлежало Владику.
