– Шлюха! – раздался неистовый крик свекрови. – Грязная шлюха!
– Аннель, зачем?! – не веря своим ушам, потрясенно прошептал Себастьян. Стоял невероятный шум, и его слова я угадала лишь по движению губ.
Зрители повскакивали со своих мест, засвистели, заулюлюкали. Зал заседаний бушевал. Вдовствующая маркиза надрывалась, поливая меня отборной бранью. Прокурор бесновался, пытаясь доказать всем, что я сумасшедшая и моим словам нельзя верить. И лишь побледневший Себастьян молча смотрел на меня.
Наконец, когда под угрозой удаления присутствующих гвалт стих и все расселись по местам, ко мне обратился сам судья:
– Леди, вы готовы подтвердить свои слова? Может, от горя вы повредились рассудком? Поймите, вы же навлекаете на себя…
Но я не стала его слушать дальше.
– Я чем угодно готова поклясться, что провела эту ночь в спальне маркиза Коненталя. И это утро мы встретили вместе с ним. – Я произносила слова раздельно и громко, чтобы каждый находящийся в зале суда их мог расслышать. – И от горя я рассудком не повредилась. Я не переживаю из-за смерти мужа. Он так избил меня последний раз, что не оставил к себе даже простого человеческого сострадания!
– А чем вы там занимались?! – вдруг ядовито выкрикнул кто-то из зала.
Я резко обернулась, отыскивая наглеца. Но бесполезно, мне виделись лишь ухмыляющиеся рожи, перекошенные любопытством и жаждой грязных сплетен.
– Маркиз рассказывал о детстве моего супруга! – так нагло, как только могла, ответила я. – Всю ночь так подробно и основательно рассказывал!..
– А сколько раз? – издеваясь, поинтересовался кто-то другой.
– Вам столько не смочь! Чреслами слабоваты!
Зал вновь взорвался криками. Кто-то смеялся, глумясь надо мной, кто-то орал похабное, но мне было все равно. К чему честь, к чему репутация, если человек, которого ты любишь, будет повешен за то, чего не совершал?! Когда на весах жизнь любимого и твоя честь?! Для меня подобной дилеммы не существовало. Да я бы мир перевернула, лишь бы он жил, дышал, был где-то рядом, хотя бы на этой планете…
Судья вновь принялся успокаивать зал, а я, подобрав брошенный у ног чепец, кинулась прочь из зало. Уже никто ни в чем не обвинит Себастьяна. Никто и ни в чем! Женская репутация – самое дорогое в этом мире, самая ценная разменная монета, которая для меня, воспитанной в другом, не более чем пустой звук! Здесь ее считают целым состоянием, но к чему она, если рядом не будет того, кто сердцу так дорог?! Неужели я стала бы лелеять свою честь и видеть, как осуждают его, когда лишь одним словом, одним заверением могла бы спасти?!
Нервно рассмеявшись своим мыслям, отчего лакеи, стоящие перед выходом из здания суда, шарахнулись в стороны, а я сама из последних сил открыла себе двери и выбежала на свежий морозный воздух.
Вечерело. Плотные облака уже не застили небо, и далекая синева, будто ободряющий знак, проглядывала на горизонте.
Лишь вдохнув полной грудью и немного приведя мысли в порядок, я огляделась в поисках средства передвижения. Заметив на противоположной стороне площади экипаж, я призывно замахала чепцом. Когда возница остановил свой несколько обшарпаный транспорт у подножия лестницы, я приказала: «К особняку герцога Коненталя! Гони!» – и проворно забралась внутрь. Щелкнули вожжи, мы тронулись.
Я, откинувшись на спинку, бездумно смотрела в окно на проплывающую улицу. В голове было пусто, на душе тоже. Я ни о чем не жалела, ничего не ждала. Я сделала то, что должна была, и этого довольно.
Вот распахнулись узорчатые ворота, экипаж, сделав полукруг, остановился перед крыльцом. Сдернув с руки агатовый браслет, я распахнула дверцу и соскочила с подножки.
– Это вам за скорость, – сунула я ошарашенному вознице и заторопилась вверх по ступенькам ко входу.
Мыслей по-прежнему не было.
Особняк встретил меня пустотой. Стараясь не задерживаться, я поспешила к себе в комнату. Мне отчего-то хотелось спрятаться, а может быть, забыться. Произошедшее оставило неприятный осадок, избавиться от которого казалось уже невозможным. Но, когда я почти поднялась на второй этаж, меня окликнули:
– Аннель!
Этот голос я бы узнала и во сне. Я обернулась и остановилась, замерев на верхней ступеньке. Мужчина вихрем пересек холл и, застыв у подножия лестницы на такое бесконечное мгновение, пытливо взглянул на меня.
– Зачем?! – прошептал он сначала, а потом, обретя голос, повторил: – Аннель, зачем?! Зачем ты это сделала?!
Я, оторопев, машинально повторила за ним:
– Зачем?..
Для меня все было предельно ясно, так просто и понятно…
– Что же ты натворила?! – продолжал он. – Ты погубила себя!
– И что? – тихим шепотом переспросила я. – Это что-то меняет?
– Да это меняет все! – не выдержав моей непонятливости, вскричал Себастьян. – Ты убила себя в глазах общества! Ты же теперь для них пария!
– Зато ты свободен, – едва слышно отозвалась я.
– Аннель, так нельзя! Ты понимаешь?! Нельзя! – взбежав вверх, он схватил меня за плечи и встряхнул. – Надеюсь, ты понимаешь, что я, как джентльмен, должен жениться на тебе, чтобы избавить от публичного осмеяния?! Теперь я просто обязан буду сочетаться с тобой браком!..
– Обязан?.. – Губы мгновенно сковало холодом. Казалось, он шел изнутри, из самой души, которая только что превратилась в ледяную пустыню.
– Я не позволю, чтобы кто-то посмел называть тебя падшей женщиной! Завтра же я получу разрешение и…
Не таких слов я ждала сейчас. Я надеялась… Нет, я думала, что он тоже любит меня, что наши чувства взаимны, а для него это все оказалось обязанностью?! Долгом чести?! А может, королевским приказом… И только это заставляет общаться со мной?!
Не выдержав, я с силой оттолкнула Себастьяна, и ему, чтобы не упасть, пришлось ухватиться за перила. А я крикнула:
– Мне ничего не надо! Слышишь?! Мне от вас всех ничего не надо!
Себастьян попытался вновь остановить меня, но я, стремясь оказаться как можно дальше, черной птицей слетела вниз. Нервы были на пределе от всего произошедшего сегодня. Мне было так больно, так невыносимо больно от его речей, что я тоже стала бить словами наотмашь. Я начала убивать ими:
– Я только-только оказалась развеселой вдовой, и неужели ты думаешь, что стремлюсь снова выскочить замуж?! Да я никогда больше не пойду под венец!..
– Аннель, твоя честь?! Ты что, не понимаешь?! – вновь попытался достучаться до меня Себастьян.
Осторожно, шаг за шагом он спускался.
– Честь?! – едва не взвыла я. – А зачем она теперь?! Что мне с ней делать?! – На мгновение я обняла себя, будто стремясь защититься, но тут же раскинула руки в стороны. – Да плевала я на нее! На всю вашу чопорность и пуританство! На все ваши правила! Репутация?! Да подавитесь вы своей репутацией!
