– Ох, – выдохнула я и, видя, что епископ подносит чашку с чаем, чтобы сделать глоток, попыталась вставить хоть пару фраз в возникшую паузу: – А может, его величество запамятует и забудет о такой скромной персоне, как я?
– Это вряд ли, – снисходительно заметил Тумбони. – С теми событиями, что нынче происходят при дворе благодаря… – Тут он неожиданно закашлялся. – Сейчас очень интересуются модными веяниями. А пришедшие из старого парка всегда представляют собой что-то новое и неизвестное.
Неожиданная смена в разговоре четче слов сказала мне, что епископ и Себастьян явно не хотят, чтобы я знала больше положенного. А может быть, они проговорились о чем-то, что мне не нужно было знать?..
– Так что мой вам совет, – продолжал он. – Удивите его величество чем-нибудь. Заинтересуйте! – И тут же поправился: – Я имею в виду – удивление в хорошем смысле этого слова.
– О, я поняла, ваше преосвященство… – протянула я. А что еще оставалось делать?..
Потом разговор перешел на нейтральные темы, и, как я ни пыталась узнать, что же Себастьян делает вместе с епископом, мне этого так и не удалось. Что епископ, что Себастьян, как опытные собеседники, с легкостью уходили от моих осторожных вопросов. Причем так успешно, что я даже не узнала, куда именно они отправляются.
Когда чай был допит, его преосвященство засобирался к отцу Митчеллу, именно у него он собирался остановиться на ночь. Я не возражала, мне и Себастьяна с гвардейцами вполне хватит. Судя по спокойному виду, по тому, как явно он не собирался вставать, он решил ночевать у нас. И теперь я судорожно думала, как же его разместить. Он, как сын герцога, привык к комфорту, к удобствам. К отдельной комнате, где не спят рядышком четверо взрослых мужчин и четверо шумных детей. Хотя…
А вот нечего было без предупреждения приезжать! Пусть теперь на общих основаниях! Пусть слушает храп и еще некоторые старческие звуки, которые издает мистер Гивел, сопение развеселой четверки сорванцов и вдыхает все ароматы, появляющиеся после тяжелого трудового дня. Несмотря на то что я гоняла мужчин мыться каждый день, когда они собирались вместе и раздевались, некоторый специфический запашок все равно присутствовал.
Когда я представила себе это, то с трудом удержалась от смеха. М-да… Вот лицо будет у Себастьяна!..
Проводив его преосвященство до экипажа (с ним отправились его слуга и один из гвардейцев), мы с Себастьяном остановились возле крыльца.
– Вы надолго к нам? – вежливо спросила я на всякий случай; и хотя епископ говорил, что завтра они собираются в путь, но мало ли…
– Завтра снова в дорогу, – порадовал меня тот. – А сегодня, увы, мне придется вас стеснить.
– Ничего страшного. Ваше пребывание нас нисколько не стеснит! – соврала я, почему-то заранее предвкушая вытянувшееся лицо маркиза, когда тот увидит, что будет спать вместе со всеми. – Только, боюсь, вам у нас будет некомфортно. Мало места, и все такое.
Но Себастьян лишь отмахнулся:
– Пустяки. Я не рассчитывал на многое…
Я с трудом проглотила шпильку, едва удержавшись от колкости. Хотя чего мне это стоило!.. Нет, ну каков наглец?! Не рассчитывал он на многое! Гляди-ка! Вот положить бы тебя в той развалине, в которую я сюда приехала! Тогда я посмотрела бы!
Я уже начала заводиться, но неожиданно последующими словами Себастьян умудрился пригасить мое возмущение:
– Я думал, что вся усадьба весьма в плачевном состоянии, и если по части дома видно насколько, то там, где вы приложили свою нежную ручку… Я отдаю должное вам и вашему труду.
И, неожиданно взяв мою ладонь, поцеловал. Я тут же вырвала руку и недовольно воззрилась на него. А Себастьян как ни в чем не бывало продолжил задавать вопросы:
– Вы не только руководите, но и участвуете в наведении красоты в доме и возле?
Я молчала, в упор глядя на него. Не совсем понимая, куда же он клонит, я предпочла предоставить ему возможность развивать свой монолог далее.
Это несколько смутило Себастьяна. На миг он замешкался, а потом пояснил:
– У вас руки в травяной зелени.
Я посмотрела на ладони. Из складок так и не вымылся до конца растительный сок. Неожиданно для себя я спрятала руки за спину, словно меня поймали на чем-то постыдном, а когда осознала, что сделала, – покраснела.
Увидев, как я залилась румянцем, мужчина вкрадчиво спросил:
– Скажите, а это на дороге были вы или не вы? В первый момент я растерялся, когда мне показалось, что маркиза может вот так, по-простому… А спустя несколько минут вы появились как благородная леди с прогулки. Так это были вы?
Я дернулась, точно от удара. Не знаю почему, но мне стало неприятно. До того момента, как я повстречала кортеж на дороге, меня не очень-то волновало, что я выгляжу как селянка. И деревенские, и мои люди уже привыкли к чудачествам хозяйки и не придавали этому значения. Ведь в церковь я ходила в положенном виде, соблюдала все правила приличия как в одежде, так и в поведении. Но сейчас…
– Я не понимаю, о чем вы говорите, – жестче, чем следовало бы, ответила я и, тут же вспомнив, что лучшая защита – это нападение, начала напирать: – Хотя вам-то, собственно, какое дело, как выглядят мои люди? Кто у меня здесь ходит и в каком виде? Руки, видите ли, мои ему не нравятся?! А я что, должна сидеть прохлаждаться в тени, когда остальные от зари до зари надрываются?! Может быть, у вас там, в столице, барышням и положено сидеть, как каменным изваяниям, да только у нас здесь, в деревне, – это слово я выделила особенно желчно, – сколько потопаешь, столько и полопаешь! И если я занимаюсь посадкой растений, то…
– Миледи, я не имел в виду ничего дурного! – начал защищаться Себастьян. Он в шутку даже руки вперед выставил, словно я собиралась кинуться на него. Я же поняла, что стою, уперев кулаки в бока, как склочная торговка.
Ничего себе я разошлась!.. Приняв приличествующую женщине благородного сословия позу и поджав губы с досады, я двинулась по дорожке в сад. Это же надо – ни с того ни с сего так завестись?! Ладно бы он мне гадостей наговорил, так нет же, всего лишь попытался выяснить правду… Наверное, я слишком устала, больше, конечно, физически, чем морально, но хроническое недосыпание стало сказываться. А тут еще перед епископом пришлось два часа разыгрывать из себя «благородну мадаму», следящую за каждым неосторожным словом. И в итоге нервы натянулись, как струна, что даже малейший намек воспринимался словно оскорбление. Да, именно поэтому, а не из-за того, что я предстала перед маркизом в невыгодном свете.
– Миледи, постойте! – окликнул меня Себастьян.
Я обернулась. Мужчина неспешно шел за мной.
– Простите, если я чем-то вас обидел. Поверьте, я не со зла и не от желания вас расстроить. Миледи, прошу, уделите мне еще некоторое время.
Мне пришлось нехотя кивнуть. Правила хорошего тона не позволяют леди отказываться, если ее просит джентльмен. А тем более родственник – с какой-то затаенной мстительностью напомнила я себе.
