Какие неожиданные причинно-следственные связи! Как легко
теперь разобраться с любой проблемой – Сталин виноват! Это – 1988 г., когда еще
соблюдались приличия. Чуть позже стали говорить, что во всем виноват князь
Владимир, который принял христианство от Византии и тем навечно предопределил
русским «примитивное мышление».
И каков накал антигосударственного чувства в связи с
конкретной бедой, детским тиком: «Мы говорим теперь, что отдельные ведомства
(Минхимпром, Агропром и др.) ведут „химическую войну“ против народа. Но не в
меньших, а, может быть, даже в больших масштабах ведется такая война самой
медициной». И это говорят врачи! О ком? О тех ревматологах, которые каждого
ребенка брали на учет и лечили так, как это предписано в руководствах. Убийцы в
белых халатах! Какая узость мышления – обвинить коллег ни много ни мало, как в
войне против народа. А заодно помянуть и Агропром, и Минхимпром и, строго
говоря, все производственные отрасли. Ибо везде работают примерно одни и те же
люди с примерно одним и тем же «типом мышления».
Но помимо наличия в антисоветских рассуждениях какой-то
центральной идеи-фикс можно говорить о том, что этот поток антисоветского
сознания в целом привел к тяжелому поражению рациональности. Сегодня наша
культура в целом отброшена в зону темных, суеверных, антинаучных взглядов –
Просвещение отступило. Поток мракобесия, который лился с телеэкрана, был
настолько густым, что даже активный во время перестройки демократ С.Капица
взмолился: “Путь, вымощенный “общечеловеческими ценностями”, идеологией
открытого общества и прочими благими намерениями, поразительно быстро привел
многих в ад… И снова вера вместо знания, мифы вместо расчетов, сумерки вместо
света”.
Другая особенность, которая характерна для рассуждений почти
во всех блоках «проекта», – крайний тоталитаризм утверждений, устранение из них
меры. Это – тоже признак иррационализма. Человек, который пытается разумно
освоить реальность и ее улучшать, взвешивает все явления, располагает их по
значимости. Антисоветизм как бы отбросил этот инструмент человеческого ума.
“Иного не дано”, “Так жить нельзя”, “Конституционный порядок в Чечне должен
быть установлен любой ценой”. Вдумались бы в смысл этих тоталитарных
утверждений! Ведь они определили сам тип мыслительного аппарата антисоветской
интеллигенции. Как это любой ценой? Как это иного не дано?
Большинство антисоветских утверждений, конечно же, имели
своим предметом какое-то болезненное, отрицательное явление нашей жизни,
которое так и оценивалось нормальными людьми. Поэтому возникало доверие – эти
люди не лгут, данное явление есть в нашей жизни, мы это видим! Но ведь
нормальные люди не знают важной философской формулы: «Нет такой лжи, в которой
не было бы частички правды». И не замечают, как из этой частички просто путем
искажения меры выводится совершенно ложное умозаключение.
Иногда этот тоталитаризм мышления доходит до гротеска. Чаще
он воспринимается как метафора, проникает в подсознание и ведет там свою
работу. Вот, А.Адамович едет в Японию и выступает там на тему «Хатынь,
Хиросима, Чернобыль». Все эти три явления он ставит в один ряд, как равноположенные.
Чернобыль в его трактовке уже не катастрофа, не бедствие, не ошибка – это
хладнокровное и запланированное уничтожение советским государством своего
народа.
Сюда же он пристегивает и Катынь. Допустим, была проведена
преступная репрессия, расстрел 20 тысяч пленных польских офицеров (дело вообще
темное и убедительного завершения не получившее). Но как ее представляет
А.Адамович японцам: «Хатынь – деревня под Минском, где кладбище-мемориал
белорусских деревень, сожженных немецкими фашистами вместе с людьми. Люди
сгорели заживо, как и в Хиросиме, – больше 100 тысяч… Хатынь и Катынь звучат
похоже, да и по сути одно и то же: геноцид» («Мы – шестидесятники», с. 240).
И так все – любое отрицательное явление нашей жизни
доводится в его отрицании до высшей градации абсолютного зла. Почему же Катынь
(и даже Хиросима) – геноцид, то есть уничтожение народа, его генетического
корня? Никак гибель пленных офицеров не могла поставить под угрозу само
существование поляков как народа. В Хатыни был признак попытки геноцида, потому
что такой утопический план был прямо заявлен нацистами. У людей, которых в
течение многих лет бомбардировали такими утверждениями, разрушали способность измерять
и взвешивать явления, а значит, адекватно ориентироваться в реальности. В
структуре мышления молодого поколения это очень заметно.
Вот, уже два года мы ведем в Интернете разговор о причинах
крушения советского строя. И видно, как широко распространилась и глубоко
проникла в сознание эта склонность – исключать меру из рассуждений. Один из
собеседников, Б., написал, например, что СССР рухнул, когда «еда кончилась». И
как довод привел тот факт, что он как-то вез продукты в картонном ящике
родственникам в Казань из Москвы.
Здесь – перескок всех градаций сразу до абсолютной –
"еда в СССР кончилась". В результате утверждение становится
иррациональным. Ведь вез-то он еду из Москвы, а не из Парижа! Значит, еда не
кончилась, она по какой-то причине была так распределена в пространстве, что
людям приходилось мучиться, перевозя какую-то ее часть в картонных ящиках (это
– иная проблема, нежели «еда кончилась», и водораздел между этими двумя
проблемами резкий).
Какой казалась эта часть от всего потребляемого
продовольствия – зависит от восприятия, а в нем – от чувства меры. Я вспоминаю,
что моей семье в Москву дядя привез в 1943 г. из Туркмении жареного бараньего
мяса, набитого в коровий желудок, и мы его ковыряли два года, все родственники.
Я долго был уверен, что мы прокормились в годы войны именно этим мясом. Потом
как-то, не помню почему, стал в уме подсчитывать, сколько за эти годы мы
получили продуктов по карточкам, и оказалось, что это мясо было лишь небольшой
добавкой – замечательной, приятной, но небольшой.
Некогерентность мышления
Ницше писал: “Величайший прогресс, которого достигли люди,
состоит в том, что они учатся правильно умозаключать. Это вовсе не есть нечто
естественное, а лишь поздно приобретенное и еще теперь не является
господствующим”. Человек может ориентироваться в жизненном пространстве и
разумно судить о действительности, то есть делать правильные умозаключения,
когда отдельные элементы реальности, выраженные в понятиях, соответствуют друг
другу и соединяются в систему – они когерентны, соизмеримы.
Сейчас, когда подведены итоги многих исследований массового
сознания в годы перестройки, психологи ввели в оборот термин искусственная
шизофренизация сознания. Шизофрения (от греческих слов schizo расщепляю + phren
ум, рассудок) – это расщепление сознания. Один из ее характерных симптомов –
утрата способности устанавливать связи между отдельными словами и понятиями.
Это разрушает связность мышления. Ясно, что если удается “шизофренизовать”
сознание, люди оказываются неспособными увязать в логическую систему получаемые
ими сообщения. Их рассуждения становятся некогерентными3.
