А вспомним ключевое слово перестройки дефицит. В нормальном
языке оно означает просто нехватку. Это именно «свойство, отношение чего-то»,
но из него создали какое-то реально существующее чудовище, чуть ли не главный,
чрезвычайно активный субъект нашей жизни. Он как будто подкарауливал каждого
советского человека и днем, и ночью и мог напасть на него в самый неожиданный
момент в любом месте. Дефицитная экономика! Людей уверили, что во времена
Брежнева «мы задыхались от дефицита», а сегодня, мол, никакого дефицита нет, а
есть изобилие. Дефицит стал чем-то вроде кобры, танцующей под дудочку факира.
Много производили молока – это был дефицит; снизили производство молока вдвое –
это изобилие. Ведь это переход к понятийному аппарату шизофреника. И
маскируется этот переход путем создания образа из несуществующей ткани, путем
извращения смысла слова. Нехватка – это изобилие!
Замечу, что даже в чисто «рыночном» смысле реформа привела
именно к опасному дефициту, какого не знала советская торговля. Чтобы увидеть
это, надо просто посмотреть статистические справочники. Вот данные Госкомстата
СССР, а потом Госкомстата РФ. Обеспеченность розничного товарооборота товарными
запасами в розничной торговле (в днях товарооборота) составляла в СССР на 1
января соответствующего года: 1960 – 85 дней, 1970 – 88, 1980 – 77, 1985 – 92,
1986 – 84, 1988 – 69, 1990 – 47 дней. В РФ она составила в 1995 г. 33 дня, и в
1996 г. 39 дней. При этом в 1994 г. из всех товарных ресурсов товарооборота 48%
поступило по импорту, а в 1995 г. – 54%.
В советское время нормативные запасы товаров и продуктов в
торговле были достаточны для 80 дней нормальной розничной торговли. Если они
сокращались ниже этого уровня, это было уже чрезвычайной ситуацией. В ходе
реформы товарные запасы снизились до 30-40 дней. А, например, на 1 октября 1998
г. на складах Санкт-Петербурга имелось продуктов и товаров всего на 14 дней
торговли. Положение регулируют только невыплатами зарплаты и пенсий. Вот тебе и
изобилие.
Профессор из Петербурга, д.э.н. С.А.Дятлов, рассматривая
состояние инвестиционной сферы России, пишет в 1997 г.: «Долги по невыплаченной
зарплате и пенсиям в два с лишним раза превышают товарные запасы. Оборотные
фонды предприятий на 80-90% обеспечиваются кредитами коммерческих банков. Можно
говорить о том, что экономика России в ее нынешнем виде – это не только
долговая экономика, но и экономика хронического дефицита, скрытого высоким
уровнем цен и искусственным сжатием платежеспособного спроса» (С.А.Дятлов.
Концепция инвестиционного развития России. – Альманах Центра общественных наук
МГУ. М., 1997).
Хорошим лекарством против гипостазирования было бы чтение
«Государственных докладов о состоянии здоровья населения РФ», где понятие
дефицит употребляется в его строгом, жестком смысле – дефицит белка, дефицит
витаминов, дефицит йода и т.д. Там прямо говорится, что реформа привела к
массовому дефициту в организме жителей России жизненно важных компонентов –
дефициту, немыслимому в советское время. Вот что означает, например, дефицит в
его жестком, ограниченном значении: в 1985 г. в РСФСР в среднем на душу
населения было потреблено 22,5 кг рыбы и рыбопродуктов, а в 1994 г. – 9,8 кг.
Дефицит рыбы как продукта питания – при ее изобилии на прилавках как знака
ложного изобилия. Люди, которые приветствуют такое положение, впадают в
глубокое гипостазирование.
А вот чрезвычайный пример дефицита, созданного антисоветской
реформой, без всякой экономической причины – просто из-за ухода государства от
заботы о людях. Государственный доклад 2000 г. «О состоянии здоровья населения
Российской федерации в 1999 г.» гласит: «Актуальной экологической проблемой
является дефицит йода в биосфере, так как более 70% густонаселенных территорий
нашей страны имеют разную степень недостаточности этого микроэлемента.
Прекращение йодной профилактики привело к росту в России эндемического зоба и
ассоциированных с ним болезней среди больших групп населения, в первую очередь
– детей и подростков». Прекращение йодной профилактики! Просто перестали
добавлять капельку йода в поваренную соль. Ничего на этом и не сэкономили,
просто перестали добавлять. Разумеется, в некоторых областях, по собственной
инициативе местные власти или медицинские организации ведут йодирование соли,
поставляют ее в детские сады (о таких случаях говорится в Докладе) – но
государственная программа прекращена. И огромное число обывателей и не подумает
покупать йодированную соль (в четыре раза дороже обычной) – не все же знают о
том, что такое эндемичный зоб, а большинство скоро забудет, что такое
щитовидная железа.
Другим важным чудовищем, созданным в антисоветском создании,
была номенклатура. Слово, которое всего-навсего означает принятый в СССР
порядок подбора и назначения кадров на должности высокого уровня в аппарате
управления, вдруг обрело статус какого-то чуть ли не живого существа, которое
охватило своими щупальцами всю страну и ворочает всеми делами. Задумаемся над
очевидным фактом: советский человек стал испытывать почти ненависть к
номенклатуре – за то, что она пользовалась «льготами и привилегиями». На этой
почве и произошло сотворение Ельцина как временного кумира.
Еще нагляднее, гротескно это проявилось в мышлении западной
интеллигенции (прежде всего левой – правые как-то более приземленны, их
сказками про льготы не проймешь). Помню, как легко было пpинято на Западе
пpедложенное Горбачевым объяснение пpичин политического кpизиса в СССР в конце
80-х годов: номенклатура яpостно боpется за сохpанение стаpого pежима, чтобы не
потеpять свои огpомные пpивилегии. У многих испанских коллег я спpашивал,
какими пpивилегиями, на их взгляд, обладает номенклатура в СССР? Какие льготы
получают ставшие бюpокpатами pабочий, инженеp, учитель и т.д., чтобы эти льготы
таким pешительным обpазом повлияли на их сознание? Мне не только никто не дал
связного ответа, но и сам этот вопpос ставил в тупик – над ним никто не
задумывался. Образ номенклатуры уже жил своей собственной жизнью и не нуждался
в конкретных описаниях. Пpесса даже не потpудилась составить пусть мифическую,
но мало-мальски связную аpгументацию своей модели, этот даже небольшой тpуд по
убеждению читателя или телезpителя был излишен.
Действительно, конкретно об этих льготах в их реальном
выражении никто и не думал, образ этих льгот, не имея материального наполнения,
был в то же время очень жизненным, это был плод гипостазирования. Ведь холодная
логика гласит: любое общество должно создавать верхушке «улучшенные»
материальные условия, хотя механизмы создания таких условий различны. Была ли
верхушка СССР так уж прожорлива? Нет, в норме советское общество отпускало ей
крохи материальных благ.
Как принцип, это было заложено уже в генезис номенклатурной
системы (вспомним хотя бы идею партмаксимума). Вот мелочь из воспоминаний
помощника Сталина в 20-е годы: «В 1922-1923 гг. я жил в одной квартире с Верой
Инбер и ее отцом, дядей Троцкого. Троцкий, его дети – Седов, дочери – часто к
нему приходили, другие товарищи, целые собрания бывали» (А.П.Балашов. Старая
площадь, 4. ПОЛИС, 1991, № 5). Подумайте: помощник Сталина, дядя Троцкого и
т.п. живут в коммунальной квартире. И это была норма.
