То, что любой народ во всех своих общественных институтах,
включая экономику, должен приспосабливаться к тем природным условиям, в которых
ему судьбой предназначено жить, кажется очевидным – но он категорически
отвергается антисоветской интеллигенцией, впавшей в гипостазирование. Она не
слушает даже своего любимого русофоба маркиза де Кюстина. А он писал: «С первых
шагов в стране русских замечается, что такое общество, какое они устроили для
себя, может служить только их потребностям; нужно быть русским, чтобы жить в
России, а между тем с виду все здесь делается так же, как и в других странах.
разница только в основе явлений» («Записки о России». М.: Интерпринт, 1990).
Превращенный в простейшую задачку тезис Паршева
подтверждается эмпирически: иностранные инвестиции в Россию не идут, а свои
капиталы утекают. И политика или идеология тут ни при чем, это видно на примере
и Китая с Вьетнамом, и Кубы. В том, что тезис Паршева имеет смысл, говорит тот
факт, что обсуждение его книги было проведено в Институте народнохозяйственного
прогнозирования РАН. Это – самый элитарный экономический институт, кузница
кадров для правительств времен Ельцина, хотя руководство Института, в отличие
от «завлабов», всегда было разумным. Меня тоже пригласили на то обсуждение, и я
там просидел около 4 часов. Впечатление было тяжелое.
Первый докладчик («консерватор») говорил по делу и возразил
Паршеву лишь в одном пункте. Он сказал, что при благоприятных обстоятельствах
технологический фактор в принципе может уравновесить географический, к чему мы
уже подходили в позднем СССР. Сейчас реально эта возможность быстро
утрачивается. Все остальные выступавшие были «сердцем» не согласны с Паршевым,
но ни один этого прямо не высказал и ни один не затрагивал самой «теоремы
Паршева». Все толкли воду в ступе, обходя проблему и отвергая тезис Паршева
«спинным мозгом». Вывод был очевиден: рациональных аргументов против тезиса
Паршева у верхушки главной интеллектуальной бригады антисоветских реформаторов
нет.
Конечно, средний антисоветский интеллигент более разумен,
чем эти корифеи, и было бы очень интересно услышать его доводы против
утверждения Паршева. Пусть бы сказал, из каких соображений инвестор-космополит,
решивший строить «завод Х», будет делать это в Вологде, а не на Тайване. Что
компенсирует высокие по сравнению с Тайванем издержки производства в Вологде,
определяемые стоимостью отопления, телогрейки, валенок и водки для рабочих, а
также перевозки продукции до ближайшего порта на Балтике? Как это ни странно,
наш воображаемый разумный антисоветчик этих факторов в упор не видит.
С 1992 г. наши реформаторы прямо на коленях ползают перед
западными “инвесторами”, за рукав хватают, в грехах коммунизма каются – но не
идут деньги, кот наплакал. Куба ни в чем не кается, сохраняет страшный
“тоталитарный” режим, сбивает залетающие к ней из Майами самолеты и плюет при
этом на вопли Мадлен Олбрайт. Но как только она была вынуждена с 1995 г.
разрешить иностранные инвестиции, туда стали вкладывать деньги – несмотря на
угрозы и санкции США. К 1998 г. иностранные инвестиции на душу населения
составили в РФ 50 долларов, а на Кубе 200 (С.Кононученко и В.Бородаев. Куба
сегодня. – «Мировая экономика и международные отношения», 2000, № 2). При этом
на Кубе все иностранные инвестиции пошли только в реальный сектор экономики, а
у нас львиная доля – в спекуляции ценными бумагами. Почему же это? Нравится
канадским буржуям Фидель Кастро? Нет, им нравится, что издержки производства на
Кубе ниже, чем в Сыктывкаре. Отопления не надо.
Добавлю интересный факт. Мне прислал целый труд (53 стр.
машинописного текста) один из крупных деятелей строительства, ныне пенсионер.
Он, например, руководил строительством Ульяновского авиационного промышленного
комплекса. О масштабах комплекса говорит тот факт, что для него строили новый
левобережный район Ульяновска на 400 тыс. человек. Суть труда в том, что автор
как бы «переписал» книгу Паршева применительно к строительству. Он приводит
дотошные сведения о стоимости всех элементов промышленного строительства в
России, Западной Европе и Юго-Восточной Азии. У нас в целом любой объект
выходит в 2-2,5 раза дороже, чем в Европе и в 5-6 раз дороже, чем в ЮВА. И для
любого инвестора это очевидно из самого краткого бизнес-плана.
С 1992 г. этот человек вел переговоры с десятками фирм
Запада по использованию сети заводов, построенных в 80-е годы в селах Западной
Белоруссии для выполнения заказов авиационной промышленности (там на селе тогда
возник избыток женской рабочей силы). Заводы новенькие, оборудование
прекрасное, люди обучены – но все рухнуло в 1992 г. Так используйте этот
готовый производственный потенциал на самых выгодных условиях!
Наши снизили зарплату до 40 долл. в месяц, чтобы привлечь
фирмы. Это – зарплата рабочих в Юго-Восточной Азии. Но инвесторы, посчитав
реальную стоимость нашей рабочей силы (включая отопление и т.д.), быстро
вычисляли, что так или иначе придется выплачивать по 200 долл. в месяц – даже
для мягкого климата Западной Белоруссии. Ни одного контракта они так и не
заключили. В дело вошла только чешская фирма «Отован», у которой был подряд на
пошив рабочей одежды для Запада. Но, начав с использования завода с 1000
работников, она после первого же цикла производства сократила проект до одного
цеха с 70 рабочими. Завод был закрыт. Никто из этих инвесторов и наших
директоров не читал книги Паршева, во всем этом нет никакой идеологии и никакой
теории – человек рассказывает голые факты. Но наши рыночные энтузиасты все еще
надеются на поток западных инвестиций – и многие люди им верят.
Паршев рассмотрел первостепенный по важности неизменяемый
фактор, который исключается из рассмотрения во всей антисоветской доктрине. Но
в такой же степени и почти чудесным образом антисоветское мышление ухитряется
не видеть и не брать в расчет главных, массивных динамических факторов и
тенденций. Но зато в ранг главных, решающих изменений возводят ничтожные по
значению колебания, флуктуации.
После 1991 г. правители периодически разжигают огонь
оптимизма. Дескать, процветание уже за углом. То Ельцин говорил, что надо
потерпеть два месяца, то Черномырдин говорил о стабилизации, теперь Путин – об
экономическом росте, который надо всего-навсего «закрепить». На деле уже 4 года
мы видим колебательный процесс перестройки системы на ином уровне и в иной
структуре, нежели старая, советская система. Это значит, что уровень, на
котором стабилизируется новая система, столь низок, что выжить с таким
хозяйством сможет только небольшая часть народа в анклавах современного производства.
Но ведь укрепление этих анклавов вовсе не является общей тенденцией для всего
«тела России».
А главного ухитряются не замечать (хотя никто его и не
отрицает!). Пока что темпы выбытия производственных мощностей намного
(несопоставимо) превышают темпы ввода. В 70-е годы обновление основных
производственных фондов в промышленности России составляло 9-12% в год. В 1985
г. должен был быть начат новый цикл модернизации. Вместо этого режим Горбачева
произвел сброс капиталовложений, так что обновление фондов упало в 1992 г. до
2%, а после 1996 г. держится на 1,2%. Резко снизились инвестиции в целом. На
фоне такого длительного и всеобщего провала отдельные точечные капиталовложения
можно считать именно флуктуациями. Пока рост инвестиций не пересечется с кривой
выбытия мощностей, тенденцией его называть вообще нельзя.
