В целом, жалобы на то, что советский строй их разорил, стали
обычными в среде антисоветской элиты. Кстати, на этом свихнулись, в общем, вовсе
не та небольшая часть советского общества, чьи деды или отцы действительно
что-то потеряли вследствие установления советского строя. У тех как раз мысли о
возможном богатстве имели элегический характер (как у моего товарища по парте,
дедушка которого имел свечной заводик). Они не становились частью политического
проекта. Расщепление сознания произошло скорее у тех, кто мечтал о богатстве
как избавлении от комплекса неполноценности и кого советский строй как раз
поднял из низов – но поднял не настолько, чтобы утолить этот комплекс. Да ведь
есть люди, у которых этот комплекс неутолим.
Эту странность замечали даже иностранные “натуралисты”,
нахлынувшие в Москву с приходом Горбачева. Американская журналистка М.Фенелли,
которая наблюдала перестройку в СССР, отмечает в своих записках: «Интересно,
впрочем, что места, где я встречалась со следами германской помощи „голодной
перестройке“, были квартиры вполне благополучных деятелей либерального
истеблишмента, нуждающихся, на мой взгляд, скорее в рекомендациях Поля Брэгга
[Известный американский диетолог, борец с ожирением]… Все они очень любят
жаловаться на разорившее их прошлое, однако трудно понять, каким образом
Троцкий или Ленин помешали Гавриилу Попову, черноморскому греку из небогатой
семьи, при последних коммунистических правителях подняться к видным постам в
научной элите» («Век ХХ и мир», 1991, № 6). Вообще, приход к власти людей
мелочных и озлобленных – большая трагедия для страны.
Но все же тот факт, что очень многие из элитарной
художественной интеллигенции, особенно из сферы кино, театра и музыки, активно
выступили как проводники антисоветской идеологии, еще не нашел хорошего
объяснения. Есть много частных причин, которые пока что не складываются в
целостную систему. Шкурные мотивы – одна из таких причин. Есть и другие столь
же невинные причины – лицедеи, говорят, и не должны иметь убеждений, иначе они
не смогут перевоплощаться. А так как этот профессиональный цех изначально возник
для услужения платежеспособной публики, то концентрация денег именно в руках
антисоветской части общества заставляет артистов приспособиться к ее запросам.
Я думаю, этот фактор можно принять во внимание как общий
фон, но он вряд ли может быть решающим для артистической верхушки – людей типа
М.Ульянова и Э.Рязанова, М.Захарова или Н.Михалкова. Они уже вообще чувствуют
себя на вершине, с которой сбросить невозможно, да и с деньгами у них, думаю,
вопрос решен. Мне кажется, важная причина таится как раз в том, что вызывает
удивление многих – эти артисты порождены советским строем. Людей удивляет, как
же они могут его так ненавидеть, если они – его порождение, если они получили
свой статус и множество благ именно от этого строя.
Если присмотреться к творческой судьбе особенно страстных
ненавистников советского строя, то можно заметить, что у всех у них, ставших
известными и любимыми художниками в советское время, с падением СССР вдруг как
будто кто-то вынул из души творческий аппаратик. То, что они теперь производят
на свободе и при «своей» власти, оставляет гнетущее ощущение полного
творческого бессилия. Это само по себе – необычное и важное явление в культуре.
Э.Рязанов, снимавший в советское время гармоничные и
остроумные фильмы, с тонкими ассоциациями и многослойной мыслью, вдруг, перейдя
открыто в антисоветский лагерь, стал раз за разом выдавать тупую, натужную и
бестактную муру. Как может произойти такой моментальный распад? В Новый год
(2001) по разным каналам телевидения одновременно передавали разные фильмы
Рязанова – он же придворный режиссер. Можно было сравнить «Иронию судьбы» и
«Загнанные клячи». Какой контраст! О Н.Михалкове и А.Кончаловском и говорить
нечего, такое мурло из них вылезло, какого никто не ожидал.
На мой взгляд, дело в следующем. В ходе культурного
строительства в СССР была создана целая индустрия, производящая «продукты
культуры», и такая же индустриальная система подбора и подготовки кадров.
Обширная категория людей обладает хорошими способностями для художественного
творчества по жесткому заказу, "в рамках системы". Эта система должна
задать им главные, «высокие» идеи и общий пафос (идеологическую базу), а также
установить эффективный контроль (цензуру). В этих условиях Э.Рязанов снимет
фильм «Берегись автомобиля», а А.Кончаловский фильм «Первый учитель» – шедевры
мирового кино.
Как только эта система рушится и эти люди остаются без
заданных идей и без цензуры, а вынуждены вынимать высокие идеи (сверхзадачу) из
своей собственной души, сами устанавливать для себя этические и эстетические
рамки и нормы, то оказывается, что на выполнение таких задач их душа не
способна. И при всем их мастерстве на уровне малых задач, они не могут создать
этически приемлемое и художественно целостное произведение – не могут они быть
художниками без художественного совета и без цензуры.
Почему же эти люди возненавидели советский строй, при
котором они как раз и могли состояться как художники? Потому, что их сожрал
комплекс неполноценности. После первых своих успехов и премий они, по
недостатку ума, приписали всю заслугу себе лично. может быть, даже в душе
посмеялись над цензурой, которую они обвели вокруг пальца – не заметили, что
шли на помочах этой цензуры. Но с возрастом все умнеют, и они стали в душе
понимать, что сами по большому счету бесплодны, а творчески продуктивны только
в составе большой бригады.
Для доброго и веселого человека в таком открытии, которое
почти каждый из нас в какой-то момент делает, нет никакой трагедии. А люди типа
М.Ульянова или Э.Рязанова, наоборот, возненавидели ту почву, которая их питала.
Эта ненависть лишь усугубилась оттого, что они остались в дураках (в творческом
плане) – новый строй, одной ногой стоящий на воровстве, в принципе не может
служить для художника источником большой идеи. Что-то позитивное, какой-то ницшеанский
пафос «сверхчеловека» еще можно найти на Западе, у идеологов «золотого
миллиарда», но туда наших экс-советских мэтров не берут уже по возрасту.
Загнанные клячи!
Вот они в злобе и грызут уже мертвую руку, которая их
кормила – грызут и мажут своей слюной образ советской страны, «где они жили,
как пила на суку».
Кстати сказать, они и как глашатаи антисоветизма быстро
теряют ценность. Один из собеседников в Интернете отметил эту парадоксальную
вещь – антисоветский пафос Ахмадулиной и Плисецкой оказывает действие только на
советских людей. Новое поколение, не прошедшее советскую школу и не
воспринявшее советскую культуру, к ним будет глухо, потому что оно не будет
читать стихов Ахмадулиной и любить «Умирающего лебедя» Плисецкой. Кто это
такие, что за чувихи? Пила на суку!
Принижение проблем.
Следующая, но тесно связанная с первыми методологическая
особенность антисоветского проекта заключается в смешении ранга проблем, о
которых идет речь. Здесь как раз наблюдается, скорее, принижение проблемы,
представление ее как простого и очевидного улучшения некоторой стороны жизни.
Как говорится, проблему выбора пути подменяли проблемой технического решения.
Говорили не «куда двигаться», а «каким транспортом» и «с какой скоростью».
