М.М.Пришвин записал 18 января 1919 г.:
«Телеграфно-телефонная проволока дугами в разных местах опустилась до земли,
потом обрывалась и падала на дорогу, а скифы наши скатывали ее в крендели и
развозили к себе по избушкам. Так во всем уезде у нас погибла
телефонно-телеграфная сеть, и, когда остались только столбы, и то в иных местах
покривленные, в газете было объявлено, что за украденную проволоку будет
какое-то страшное наказание, вроде как „десять лет расстрелу“… Ораторы еще
говорили „Граждане!“ и призывали к коммунальному строительству государства, а
скифы скатывали в клубочки оборванную инеем и бурей телеграфную проволоку и
уносили ее домой по избушкам». Я здесь не употребляю слова «скифы», которое
Пришвин ввел, видимо, следуя его полемике с А.Блоком относительно революции.
Правильнее (и тоже условно) говорить о психологии гунна. Так вот, нынешний
реванш гунна даже радикальнее, чем всплеск его активности после 1917 г. –
сегодня не скатывают в клубочки оборванную проволоку, а срезают ее с
действующих столбов, вырывают из систем сигнализации и блокировки на железной
дороге.
Кто же внял антисоветским призывам, если не считать
ничтожную кучку “новых русских” с их разумным, даже циничным расчетом, и сбитую
с толку интеллигенцию? Вняли именно те, в ком взыграло обузданное советским
строем коллективное бессознательное «гунна». Возникновение индустриальной цивилизации
было “скачком из мира приблизительности в царство точности”. Скачком очень
болезненным. Это царство – еще островок в мире, и нас тянет вырваться из него
обратно в мир. Эти массы людей, освобожденные с заводов и из КБ, от норм права
и нормальной семейной жизни, правильно поняли клич Ельцина: “Я дал вам
свободу!”. Это свобода казаков, ватаги, банды. Артели челноков и рэкетиров –
это казаки конца ХХ века, сбежавшие на новый Дон от крепостного права завода и
университета. В самом понятии рынок их слух ласкали эпитеты: свободный,
стихийный. А понятие плана отталкивало неизбежным: плановая дисциплина,
неукоснительное выполнение.
Выборы и 1993, и 1995 гг. стали важным экспериментом.
Носители идеи либерального порядка с треском проваливались, один за другим. Отшвырнули
Гайдара, вытерли ноги о Горбачева. Кадеты, либералы и меньшевики, как и в
революцию, отброшены народной стихией. За кого голосовали? За капиталиста и
мастера своего дела С.Федорова или либерала гарвардского помета Явлинского?
Нет, за Ельцина и Лебедя, выступающих в гриме крутых громил. Остались две силы:
те, кого с натяжкой принимают пока за большевиков (КПРФ), и те, кто взялся
охранять хаос. Пока что “новые русские” с этими заодно, но деньги и семьи
отправляют за рубеж.
Коллективное бессознательное «гунна» активизировал сам
Б.Н.Ельцин. Вот его «Исповедь на заданную тему». Он рассказывает, как потерял
два пальца: «Я взялся проникнуть в церковь (там находился склад военных). Ночью
пролез через три полосы колючей проволоки, и пока часовой находился на другой
стороне, пропилил решетку в окне, забрался внутрь, взял две гранаты РГД-33 с
запалами и, к счастью, благополучно (часовой стрелял бы без предупреждения)
выбрался обратно. Уехали километров за 60 в лес, решили гранаты разобрать.
Ребят все же догадался уговорить отойти метров за 100: бил молотком, стоя на
коленях, а гранату положил на камень. А вот запал не вынул, не знал. Взрыв… и
пальцев нет. Ребят не тронуло».
Возможно, этот рассказ надо понимать как аллегорию. Уж
слишком много странностей: трудно перепилить решетку, пока часовой обходит
церковь, гранаты не хранятся с запалами, взорвавшаяся в руках граната отрывает
не только два пальца, а кое-что еще. Но главное – мышление читателя, те его
инстинкты, к которым обращается Ельцин. Ведь мы видим подростка – взрослого
человека по тем тяжелым временам, – который, положив на камень гранату, бьет по
ней молотком! Не распиливает тем же напильником, а бьет молотком. На какой
эффект мог рассчитывать пусть и безрассудно храбрый, но цивилизованный человек?
И если он в отрочестве бьет молотком по гранате, то каких действий можно ждать
от него, если он станет президентом? Он ведь, кстати, изображает себя
поразительно безжалостным человеком, именно “гунном” – любой подросток во время
войны понимал, что означает для часового перепиленная решетка и похищение
боеприпасов. Этот часовой для юного Ельцина был столь же далеким, как для
“гунна” член чужого племени.
Отсюда и вытекает характеристика последователей Ельцина: как
умный политик, он предложил им как раз такой образ, который должен был бы
привести в ужас разумного человека – но восхитить и привлечь тех, кто мечтал
лишь о сокрушении «начиненной взрывчаткой» советской империи. Разница в том,
что сегодня «ребят» подальше от взрыва не отвели.
Неподалеку от моего участка в деревне строит, как и я, дом и
сажает картошку человек, в котором, почти как для учебника, соединились
чудесные свойства и слабости русской души. Готов поделиться всем, что у него
есть, бежит помочь всем и каждому, за любое свинство готов дать в морду, даже
смешно приложить к нему западные мерки рынка и прав человека. Человек
удивительно деликатный, хоть и выглядит медведем. Иногда приходил излить душу:
родной завод, где проработал двадцать лет, совсем разворовали. А перед вторым
туром выборов 1996 г. вышел я в огород понурый, а он меня пожалел и
успокаивает: “Ты, Григорьич, не кручинься, не допустят, чтобы коммунисты пришли
к власти”.
Чем же ему так противны коммунисты? Он не читает газет и не
смотрит телевизор – не жертва манипуляции. Равнодушен к историям о ГУЛАГе и не
соблазнен приватизацией. Он просто счастлив воле. Его отправили в
неопределенный отпуск, а ему мало что и надо, и у него отключилось чувство
ответственности за страну в целом. Его мир – картошка, банька, маленькая
внучка, с которой он катается по траве, приятели в деревне, с которыми можно
душевно распить бутылку. Он не лентяй, встает с солнцем, но вырвался из
индустриального “царства точности” и вернулся почти в язычество.
Конечно, все мы испытываем тягу к такому бегству от
цивилизации, это и есть наш архетип. Мы и совершаем порой такое бегство на
время, отдыхаем душой. Но когда это происходит с половиной народа, и он
начинает “жечь костры и в церковь гнать табун”, то это – катастрофа. И чем она
кончится, пока не ясно. И это – вовсе не возврат к досоветской российской
цивилизации, это именно пробуждение в нас гунна. А гунн сегодня может
сколько-то времени выжить только истребляя все вокруг – пока и его не истребят.
Глядя на моего соседа, я думаю, что та невероятная
индустриализация, которая легла на плечи русских крестьян, потом война, потом
вся эта гонка развития как будто сжали несколько поколений нашего народа
слишком тугой пружиной. Начали при Брежневе давать послабление – неумело. А
потом за этих людей взялись антисоветские идеологи, пришел Ельцин – и пружина
вырвалась. И масса людей счастлива. Скудеет их потребление, рушится страна,
уходят в банды сыновья, а они к этому равнодушны. Главное, сброшены оковы
цивилизации, и они гуляют, как махновцы на тачанке. И при этом есть президенты,
которые это одобряют и даже бросают им на прокорм и пропой последние богатства
страны.
