В.Розов как-то в беседе со мной сказал, что человечество с
достоинством прошло испытание голодом, но не факт, что оно выдержит испытание
сытостью. Но важную вещь мы с ним тогда не заметили: во всем человечестве было
только одно сытое общество – СССР. Запад никогда до этого не допускает, там
есть сытые классы, но не общество, и голод, очевидный и близкий, воспитывает
сытых. Давным-давно тоже существовало сытое общество, точнее, первобытная
община – и с ней произошло примерно то же, что и с СССР. Конечно, человечество
развивается, и телесные сигналы все же превращаются в культурные, так что поиск
справедливой жизни и в сытом обществе все время идет, так что циклы господства
«зверей и гуннов» сокращаются.
Наше сытое общество оказалось хрупким, и странно, что над
этим многие смеются. Мы стараемся слабые точки выявить и, как Де Токвиль, «представить
себе, при каких условиях старый порядок мог бы не погибнуть». Это работа
трудная, что хорошо видно по оппозиции. Она обращается с обличительными или
конструктивными идеями к страдающему обездоленному человеку. А на самом деле он
все довольно хорошо понимает, но им овладел «инстинкт гунна» и воля к смерти.
Поскольку это входит в конфликт с его укорененными культурными устоями, он не
хочет этого признать и притворяется обманутым. Ах, меня обманули Горбачев и
Ельцин. Даже поблагодарит за их разоблачение, а потом опять «не понимает»
очевидных вещей.
Похоже, нынешнему молодому поколению на какое-то время стало
не в силах нести груз русской культуры. Доклад Комитета РФ по делам молодежи
(из правительства Ельцина!) в 1993 г.: «Более трех четвертей молодых людей
испытывают чувство неудовлетворенности жизнью. Фиксируется быстрое нарастание
(за год в два раза) страха перед будущим. В структуре конкретных страхов на
первом месте страх перед войной на национальной почве, далее идут одиночество,
бедность, болезнь, бандитизм, возможность потерять работу, голод. Страхи такого
рода для российской молодежи являются во многом новыми и потому парализуют волю
ее значительной части… На шкале ценностей значительно снизилось значение
ценности человеческой жизни. Существовавшая тенденция на снижение числа
самоубийств прервана. Количество самоубийств резко возросло и будет
увеличиваться».
Как сказано в этом докладе, при опросах среди молодежи,
составляющей 32 млн. человек, 6% заявили, что согласны убить человека, если им
хорошо заплатят. Конечно, храбрятся – но ведь это 2 миллиона молодых людей,
думающих про себя, что могут это сделать!
Повторяю, что все это еще не привело к слому, катастрофе,
потому что оказалась неожиданно высокой, даже необъяснимой прочность и
советской морали, и советской техники. Народ стихийно (и даже, можем сказать,
подпольно) сопротивляется одичанию, и основная масса людей проявляет
поразительную нравственную стойкость. Но эти ресурсы не вечны, как не вечны
ресурсы советских самолетов, поездов метро и рижских электричек.
Похоже, что русский народ может жить только в состоянии
подвижничества. А молодым хочется «побалдеть» – или умереть, если будут
запрещать. Но груз культуры никуда не денется, и кто-то его потащит. Вот им-то
и могут в чем-то помочь наши рассуждения.
В современной западной философии, которая остро переживает
общий кризис индустриальной цивилизации, одним из базовых является принцип,
взятый у поэта XVIII века Гёльдерлина принцип: “Там, где зреет смертельная
опасность, там растет надежда на спасение”. Нормальные человеческие инстинкты –
сохранение жизни, продолжение рода – будут разворачивать вырвавшееся, как
обезумевший табун, коллективное бессознательное русского народа его
созидательной стороной. Надо лишь помогать этому, стремясь, чтобы силы спасения
выросли раньше, чем смертельная опасность созреет вполне.
Глава 3
Главные объекты атаки в антисоветском проекте
Давайте кратко обозначим главные содержательные блоки
антисоветизма, его тематику. Отсюда видно, на какие конструкции советского
строя направлялись удары.
Образ государства
Первым условием успешной революции (любого толка) является отщепление
активной части общества от государства. Каждого человека тайно грызет червь
антигосударственного чувства, ибо любая власть давит. Да и объективные
основания для недовольства всегда имеются. Но в норме разум и другие чувства
держат этого червя под контролем. Внушением, художественными образами, песней
можно антигосударственное чувство растравить.
В “Независимой газете” (17 мая 2000 г.) помещено большое
письмо одного из когорты антисоветских идеологов А.Ципко. Само название письма
красноречиво: “Магия и мания катастрофы. Как мы боролись с советским
наследием”. Приведу некоторые его откровения, которые говорят как раз о
зарождении и созревании антисоветского проекта:
“Мы, интеллектуалы особого рода, начали духовно развиваться
во времена сталинских страхов, пережили разочарование в хрущевской оттепели,
мучительно долго ждали окончания брежневского застоя, делали перестройку. И
наконец, при своей жизни, своими глазами можем увидеть, во что вылились на
практике и наши идеи, и наши надежды…
Мы были и до сих пор являемся идеологами антитоталитарной –
и тем самым антикоммунистической – революции… Наше мышление по преимуществу
идеологично, ибо оно рассматривало старую коммунистическую систему как врага,
как то, что должно умереть, распасться, обратиться в руины, как Вавилонская
башня. Хотя у каждого из нас были разные враги: марксизм, военно-промышленный
комплекс, имперское наследство, сталинистское извращение ленинизма и т.д. И чем
больше каждого из нас прежняя система давила и притесняла, тем сильнее было
желание дождаться ее гибели и распада, тем сильнее было желание расшатать,
опрокинуть ее устои… Отсюда и исходная, подсознательная разрушительность нашего
мышления, наших трудов, которые перевернули советский мир”.
Здесь замечательно четко выражено важное и не вполне
осознанное в обществе свойство: идейным мотором антисоветизма была страсть к
разрушению. Именно она соединила часть тех, кто чувствовали себя притесненными
советской системой. Заметим, вовсе не все «притесненные» примкнули к
разрушителям – их было небольшое меньшинство, и ничего бы они не сделали без
соучастия политической власти.
У этого союза и не могло быть никакого позитивного проекта,
желания строить, улучшать жизнь людей – ибо у каждого в этом союзе был “свой”
враг. Чистый “ленинист” вступал в союз с заклятым врагом марксизма – ради
сокрушения советского строя. Были даже такие, для кого главным врагом был
военно-промышленный комплекс его собственной страны! Понятно, что когда
движущей силой интеллектуального сообщества становится страсть к разрушению,
судьба миллионов “маленьких людей” не может приниматься во внимание. Эти
интеллектуалы – Наполеоны, а не тварь дрожащая.
А.Ципко продолжает с ясным пониманием своей и его друзей
миссии: “Нашими мыслями прежде всего двигала магия революции… Но магия
катастрофизма, ожидание чуда политических перемен и чуда свободы мешали мыслить
конструктивно, находить технологические решения изменения системы… Магичность и
катастрофичность нашего мышления обеспечивали нам читательский успех, но в то
же время мешали нам увидеть то, что мы должны были увидеть как ученые, как
граждане своей страны… Мы не знали Запада, мы страдали романтическим
либерализмом и страстным желанием уже при этой жизни дождаться разрушительных перемен…”.
