Образ антисоветского проекта неизбежно будет казаться
противоречивым, поскольку в нем на общей основе антисоветизма были соединены
очень разные культурные силы. Боннэр с Солженицыным, Шафаревич с Новодворской!
После успеха в первой военной кампании – уничтожения СССР – они друг от друга
отошли и даже переругиваются, духовно удерживая с сфере своего притяжения
разные части общества. Но их антисоветизм – основа фундаментальная, и в этом своем
векторе они продолжают составлять единый фронт.
Понятно также, что изложение проекта будет схематичным,
убогим и упрощенным, как всякое препарирование для анализа сложной системы. К
тому же есть еще много «белых пятен» в этой истории, а есть вещи совсем
непонятные. Мне, например, непонятна сама страсть публично, на людях охаивать
дело своих любимых отцов и даже свое собственное – а это мы видели у очень
разных людей, вставших на антисоветскую тропу. У Гайдара и Антонова-Овсеенко,
Ч.Айтматова и Б.Окуджавы. Бывает, люди пересматривают свои взгляды, но есть же
приличия.
Прежде чем перейти к обсуждению интеллектуально-философских
оснований антисоветского проекта, введем в наш разговор контроль меры.
Глубина проникновения и широта охвата антисоветского
мышления в общественном сознании
Поскольку антисоветизм является официальной идеологией
победившего в конце 80-х годов блока нескольких социальных групп, которые
сегодня составляют «господствующее меньшинство», измерить приверженность
общества к антисоветским ценностям по внешним признакам непросто. Внешние
проявления общественной позиции через СМИ кардинально искажают реальность,
поскольку вся эта система, за исключением контролируемых вкраплений
«оппозиционной прессы», находится на службе у господствующего меньшинства.
Поэтому приходится опираться на собственные интуитивные оценки и на результаты
социологических исследований, публикуемые в специальной литературе.
По моим интуитивным оценкам, все общество и особенно
интеллигенция были и остаются затронутыми влиянием антисоветской пропаганды. И
тем не менее, очень небольшое число граждан России и других республик СССР
(даже прибалтийских) сознательно отвергают главные устои советского строя. Чаще
всего они просто не понимают, о чем идет речь, а в душе привержены именно
культурно-философским устоям советского проекта в их главной сути.
В 1995 г. ВЦИОМ опубликовал большой обзор результатов
социологических опросов «Мониторинг перемен: основные тенденции»
(«Экономические и социальные перемены: мониторинг общественного мнения». М.,
1995, № 2). Надо подчеркнуть, что руководство, да и коллектив ВЦИОМ в общем
стоят на радикально антисоветских позициях и многие данные сообщают со злобными
комментариями, скрипя зубами. Но знание их хозяевам необходимо, и данные сообщаются.
Вот некоторые выдержки из обзора, прямо говорящие о глубинном отношении людей к
советскому строю и антисоветским альтернативам:
– «И старая, и новая идеологическая мода побуждает добрую
половину респондентов склоняться к признанию несовместимости отечественного
образа общественной жизни с „западной демократией“. Сравнение двух замеров,
разделенных полутора годами, – да еще какими! – показывает, что перед нами не
просто показатель настроения, а установка, что-то вроде канона общественного
сознания россиян. Это не усредненная, а поистине универсальная установка,
разделяемая – в неодинаковых, впрочем, пропорциях относительным и абсолютным
большинством практически во всех наблюдаемых категориях респондентов»1.
Поскольку весь антисоветский проект строился на идее замены
советского государственного строя демократией западного типа, вывод очень
красноречив. В 1994 г. 33% посчитали, что «многопартийные выборы» принесли
больше вреда, и 29% – что больше пользы. О «праве на забастовку» 36% сказали
«больше вреда», и 23% – «больше пользы».
– "Как лучший период в истории ХХ в. общественное
мнение выделяет времена правления Брежнева и Хрущева, перестройка же
оказывается наихудшим временем по соотношению негативных и позитивных оценок…
«Правильной» кажется перестройка имеющим высшее образование (23%), москвичам
(22%), избирателям «Выбора России» (29%)".
Удивительно, что даже в группах, где антисоветская идеология
казалась абсолютно господствующей, слом советского строя положительно оценивает
лишь около четверти респондентов.
– «За пять лет реформ (1990-1994 гг.) число приверженцев
частной собственности сократилось, а доля ее противников – возросла. Можно
утверждать: население укрепилось в своем представлении о том, что основой
частной собственности должен быть малый бизнес. Крупное производство, по мнению
большинства населения, должно оставаться вне частной собственности… В массовом
сознании богатство нынешних „новых русских“ не является легитимным, поскольку,
по мнению населения, получено в результате либо „прихватизации“ бывшей
госсобственности, либо финансовых махинаций и спекуляций… К участию
иностранного капитала в российской экономике большинство россиян по-прежнему
относится отрицательно, причем заметна тенденция усиления негативного
отношения. Особое неприятие вызывает возможность распространения собственности
иностранных граждан на крупные фабрики и заводы. Против собственности
иностранцев на крупные участки российской земли по-прежнему высказываются более
80% россиян, на мелкие – более 60%».
Исключительно информативна «карта страхов» – субъективные
представления об угрозах для благополучия личности и семьи. Столкнувшись с
новыми, непривычными в позднее советское время угрозами и рисками, люди
начинают по-иному оценивать государственное и экономическое устройство СССР. В
указанном обзоре 1995 г. сказано: «Итоги пятилетия достаточно очевидны. Страх
насилия на почве национальной вражды вырос на порядок; страх перед нападением
преступников и боязнь безработицы, бедности увеличились втрое; страх перед
возвратом к практике массовых репрессий – вдвое; страх перед произволом
властей, беззаконием и перед публичными унижениями, оскорблениями – в полтора
раза. Почти вдвое снизился страх перед стихийными бедствиями, а также ужас от
мысли о возможных болезнях, мучениях смерти… Таким образом, за последние пять
лет все социальные страхи резко усилились за счет личностных. Если же считать
личностные страхи неизменными, то приходится признать еще более резким рост
социальных страхов и значительное – в полтора-два раза – увеличение числа
постоянно испытываемых страхов».
Надо отметить, что советский тип трудовых отношений стал
даже более привлекательным в ходе реформы. В 1989 г. из всех вариантов 45%
выбрали такой, типично советский: «Небольшой, но твердый заработок и
уверенность в завтрашнем дне». В 1994 г. этот вариант выбрали уже 54%. Типично
«антисоветский» вариант («Иметь собственное дело, вести его на свой страх и
риск») выбрали 9% в 1989 г. и 6% в 1994 г. В среднем 84% опрошенных считали в
1989 г., что обязанностью правительства является обеспечение всех людей
работой, а в ноябре 1991 г. более 90% выразили это убеждение – убеждение,
которое в антисоветской пропаганде было одним из главных объектов атаки.
