Вот как менялось, по мере приобретения «рыночного» опыта,
отношение к советскому типу предоставления социальных благ. В ноябре 1991 г.
41% считали, что школьное образование должно быть «в основном бесплатное», в
октябре 1993 г. такое мнение выразили 58%, в январе 1995 г. 70% и в январе 1996
г. 74%. За «в основном бесплатное» медицинское обслуживание в те же сроки
высказались 22, 46, 57 и 60% («Информационный бюллетень ВЦИОМ», 1996, № 3).
Показательны оценки советского и нынешнего строя по
интегральному, бытийному критерию – возможности счастья. В мае 1996 г. было
опрошено 2405 человек. Им был задан вопрос: «Когда было больше счастья: до
перестройки в конце 70-х годов или в наши дни». Ответили, что «до перестройки»,
68% людей с низкими доходами, 55% со средними и 44% с высокими. Но даже среди
богатых меньше тех, кто видит в нынешней жизни возможность для счастья – их
всего 32% («Информационный бюллетень ВЦИОМ», 1996, № 4). И это показатель,
который при нынешнем антисоветском строе не будет расти – для большинства жизнь
будет все более ухудшаться.
Самым крупным международным исследованием установок и мнений
граждан бывших социалистических стран СССР и Восточной Европы, является
программа «Барометры новых демократий». В России с 1993 г. работает в рамках
совместного исследовательского проекта «Новый Российский Барометр» большая
группа зарубежных социологов. В докладе руководителей этого проекта Р.Роуза и
Кр.Харпфера в 1996 г. сказано: «В бывших советских республиках практически все
опрошенные положительно оценивают прошлое и никто не дает положительных оценок
нынешней экономической системе». Оценки нынешней политической системы еще хуже.
А вот что сказала активный антисоветский идеолог академик
Т.И.Заславская на Международной конференции «Россия в поисках будущего» в
октябре 1995 г.: «На прямой вопрос о том, как, по их мнению, в целом идут дела
в России, только 10% выбирают ответ, что „дела идут в правильном направлении“,
в то время как по мнению 2/3, „события ведут нас в тупик“. Именно те же 2/3
россиян при возможности выбора предпочли бы вернуться в доперестроечное время,
в то время как жить как сейчас предпочел бы один из шести» (СОЦИС, 1996, № 3).
Определенно антисоветскую позицию занимает в России очень
небольшое меньшинство. В начале 1996 г. ВЦИОМ по заказу французского
университета и на деньги какого-то иностранного фонда провел опрос жителей трех
областей (включая областной центр), в котором выяснялось отношение к советскому
прошлому. Хотя по результатам выборов в Государственную думу (декабрь 1995 г.)
эти области сильно различались, отношение к советскому строю было на удивление
сходным. Определенно антисоветским был выбор такого варианта ответа: «Это были
тяжелые и бесполезные годы». Такой вариант выбрали 6% в Ленинградской области,
5% в Красноярском крае и 5% в Воронежской области («Информационный бюллетень
ВЦИОМ», 1996, № 2). Таков размер социальной базы убежденного антисоветизма.
Для нашей темы существенно также исследование американского
социолога Т.Кларка «Отношение к реформам и электоральные установки». Дело в
том, что образ советского строя в массовом сознании ассоциируется с КПРФ
(неважно даже, в какой степени обоснованы эти ассоциации). Люди даже не вникают
в туманные программные заявления этой партии, она воспринимается как носитель
именно советских принципов. Но за КПРФ голосует около трети избирателей, более
половины их вообще не ходят на выборы. Каково же их мнение? Это и исследовал
Т.Кларк. Вот его вывод:
"Психологические установки и эмоциональные оценки
политически неангажированных групп весьма близки к настроениям оппозиции. Они
полагают, что их жизнь хуже родительской, убеждены, что не могут улучшить свою
жизнь, оценивают свою ситуацию как нетерпимую, связывают свои надежды на успех
с тем, насколько справедливо устроено общество. Таким образом, и по отношению к
рыночным реформам, и по эмоционально-психологическому состоянию политически
неангажированные группы значительно ближе к сторонникам КПРФ и ЛДПР, чем
«Выбора России».
Учитывая диаметрально противоположные позиции поддерживающих
«Выбор России» и сторонников оппозиционных партий или неангажированных групп
практически по всем вопросам, трудно предположить, что «Выбор России» сможет
найти способ адресоваться к ним. Безусловно, это неутешительная новость для
реформаторов. Поскольку данные ВЦИОМ показывают, что в сумме сторонники
оппозиционных партий и неангажированные группы составляют более 66% всего
взрослого населения РФ" («Информационный бюллетень ВЦИОМ», 1994, № 6).
Подчеркну, что среди самих сторонников «Выбора России» почти
80% вовсе не были в тот момент фундаментально антисоветскими. В
действительности те, кто исповедуют принципиально антисоветские установки,
составляют численно совершенно незначительное меньшинство, и позиции их
поистине диаметрально противоположны воззрениям подавляющего большинства.
Кстати, маленький, но красноречивый психологический нюанс. Только 3% опрошенных
позитивно воспринимают обращение "господа". Даже среди самих господ
предпринимателей таких насчитывается всего 12%. Страшно людям оторваться от
советского понятия товарищ.
Вот признание (в 1994 г.) видного антрополога, министра в
правительстве Ельцина В.Тишкова: «Фактически мы живем по старым законам,
старого советского времени. Проблема номер один – низкое гражданское
самосознание людей. Нет ответственного гражданина… У нас даже человек, севший в
такси, становится союзником водителя, и если тот кого-то собьет или что-то
нарушит, он выскочит из машины вместе с водителем и начнет его защищать, всего
лишь на некоторое время оказавшись с ним в одной компании в салоне такси. При
таком уровне гражданского сознания, конечно, трудно управлять этим обществом».
Таким образом, можно считать, что в главных вопросах
общественное сознание в России (и тем более на Украине, в Белоруссии и в
азиатских республиках СССР) не являлось и не является антисоветским. Даже к
1991 г., на пике перестроечной пропаганды, антисоветизм не был принят
большинством. Но этого и не требовалось антисоветским силам – им достаточно
было того, что большинство народа уклонилось от активной защиты советского
строя и даже от активной рефлексии – от того, чтобы обдумать последствия того
поворота, что назревал.
Во время глухой борьбы антисоветского меньшинства с тем
меньшинством, которое предвидело ту катастрофу, к которой приведет слом
советского строя, большинство интеллигенции стояло в стороне, пассивно
наблюдая. Это предопределило поражение СССР, который стоял на идее общего дела.
Катастрофа и произошла потому, что при такой позиции большинства произошла не
смена одного строя жизни другим, сознательно выбранным, а возникла Смута,
которой овладели воры.
Опасность для государства массового уклонения граждан от
того, чтобы четко определить свою позицию в момент общественных противостояний,
хорошо понималась уже на этапе становления афинской демократии. Аристотель
пишет: “Видя, что в государстве часто происходят смуты, а из граждан некоторые
по беспечности мирятся со всем, что бы ни происходило, Солон издал относительно
их особый закон: “Кто во время смуты в государстве не станет с оружием в руках
ни за тех, ни за других, тот предается бесчестию и лишается гражданских прав”.
