Это заявление носит принципиальный характер, оно показывает,
насколько нынешнее состояние правящего слоя в России деградировало по сравнению
с началом ХХ века. Сегодня все достижения цивилизации не только реально
предоставляются для обслуживания лишь платежеспособного спроса, а вовсе не
«всех слоев населения», но это даже декларируется как официальная
идеологическая догма. Все прекрасно знают, что примерно половина населения
России терпит бедствие в результате утраты доступа к самым элементарным
условиям существования. По сути, половина народа внезапно оказалась в новой,
ранее для нее неведомой окружающей среде. Чтобы выжить, требуется срочное
получение нового знания, которым эта половина народа не обладает в виде хотя бы
эмпирического опыта. Повернулась ли наука, управляемая теперь антисоветски
мыслящими людьми, к потребностям этих «слоев населения»? Ни в коей мере – ни на
одном научном форуме об этом никто даже не заикнулся. Исключительная ориентация
на «платежеспособный спрос», на потребности только имущей части населения.
В советское время первое обследование бюджета и быта семей
рабочих было проведено по инициативе С.Г.Струмилина уже в мае-июне 1918 г. в
Петрограде. Затем оно охватило 40 городов. Были получены важные результаты, а в
1920-1922 гг. работа по уточненной методике была проведена в самых разных
регионах страны. В 1918 г. были сделаны первые попытки рассчитать прожиточный
минимум для установления обязательного минимального уровня заработной платы.
Велись исследования фактического потребления и физиологических норм.
В декабре 1922 г. было проведено всесоюзное месячное
бюджетное обследование рабочих и служащих. С 1923 по 1928 г. такие месячные
обследования проводились в ноябре. Это был большой проект, в ходе которого было
накоплено много данных и методический опыт.
В начале 30-х годов публикация официальных данных о
материальном положении разных социальных групп прекратилась. В период
тоталитаризма как провозглашенной утопии полного единства на сведения о
разделении народа был наложен запрет. Регулярный учет распределения рабочих и
служащих по уровню доходов начал вестись с 1956 г. Тогда же началось
планомерное улучшение материального положения низкооплачиваемых категорий
граждан. Из табл. 16 видно, как основная масса трудящихся передвигается в зону
средних доходов. С 1956 г. в СССР поддерживался стабильный и довольно низкий
фондовый коэффициент дифференциации (отношение суммарных доходов 10%
высокооплачиваемых граждан к доходам 10% низкооплачиваемых) – показатель
расслоения общества по доходам.
Суть советского строя наконец-то становится понятной по
контрасту с тем, что принесла антисоветская программа. В стране, где массовая
«структурная бедность» была давно искоренена и, прямо скажем, забыта так, что
ее уже никто не боялся, массовая бедность буквально «построена» политическими
средствами.
Это – огромный эксперимент над обществом и человеком. Он
настолько жесток и огромен, что у многих не укладывается в голове – люди не
верят, что сброшены в безысходную бедность, считают это каким-то временным
«сбоем» в их нормальной жизни. Вот кончится это нечто, подобное войне, и все
наладится. Люди не верят, что старики, еще в старой приличной одежде, копаются
в мусоре не из странного любопытства, а действительно в поисках средств к
пропитанию. Наоборот, люди охотно верят глумливым и подлым сказкам телевидения
о баснословных доходах нищих и романтических наклонностях бомжей.
Стоит вспомнить, что в разгар перестройки, когда опасность
резко обеднения людей в результате подрыва советской системы хозяйства уже была
очевидна для специалистов, М.С.Горбачев взял на себя неблаговидную роль
успокоить доверчивых граждан. Он говорил: «Иные критики наших реформ упирают на
неизбежность болезненных явлений в ходе перестройки. Пророчат нам инфляцию,
безработицу, рост цен, усиление социального расслоения, то есть то самое, чем
так „богат“ Запад».
В подтверждение того, что, мол, не надо всех этих бедствий
бояться, ибо мы все же не Запад, он приводил множество писем как глас народа.
Вот, он зачитал такое письмо: «Я веду с Вами очень честный и очень
принципиальный разговор. В своем лице я выражаю мысли и чаяния целого поколения
советской молодежи, получившей высшее образование. Мы чувствуем, что Вам
работается трудно. Однако умоляем: ни шагу назад! Никаких передумок и даже
малейших отступлений. Черт с ними, кто с Вами не согласен. Зато народ ликует и
готов идти на самопожертвование ради достижения тех целей, к которым зовете
Вы». Замечательно по-демократически звучит: «Черт с ними, кто с Вами не
согласен». И, конечно, народ готов на самопожертвование. Ради чего?
Курс на резкое обеднение людей еще в последние советские
годы получил идеологическую поддержку – экспертов для этого было достаточно.
Экономист Л.Пияшева криком кричала: “Не приглашайте Василия Леонтьева в
консультанты, ибо он советует, как рассчитать “правильные” цены и построить
“правильные” балансы. Оставьте все эти упражнения для филантропов и начинайте
жестко и твердо переходить к рынку незамедлительно, без всяких предварительных
стабилизаций”.
При этом антисоветским политикам и идеологам было прекрасно
известно, к каким последствиям приведет внезапное обеднение населения СССР. В
недавнем докладе ВЦИОМ со ссылками на многие исследования в разных частях мира
сказано: “Среднее падение личного дохода на 10% влечет среди затронутого
населения рост общей смертности на 1% и рост числа самоубийств на 3,7%.
Ощущение падения уровня благосостояния является одним из наиболее мощных
социальных стрессов, который по силе и длительности воздействия превосходит
стрессы, возникающие во время стихийных бедствий”.
Отношение к бедности в двух типах цивилизации – буржуазной и
советской – наглядно отражается в структуре цен. Когда советские люди,
например, ученые, стали выезжать на Запад, одна из вещей, которые вызывали
удивление, как раз состояла в том, что на Западе предметы первой необходимости
относительно очень дороги, но зато товары, которые человек начинает покупать
только при более высоком уровне благосостояния, – дешевы. Хлеб и молоко очень
дороги относительно автомобиля или видеомагнитофона.
В СССР было как раз наоборот, чем и пользовались
командированные на Запад советские люди. Они везли туда наши дешевые консервы,
хлеб и колбасу, даже шоколадные конфеты – чтобы не покупать там это по очень
дорогой цене, а обратно привозили видеомагнитофоны. Вот пример: в 1989 г. я
купил в Испании японский видеомагнитофон, который стоил там столько же, сколько
300 батонов хлеба. Его я продал в Москве за 3 тыс. рублей, на которые в Москве
можно было купить 24 тыс. батонов хлеба. Иными словами, если брать за единицу
измерения видеомагнитофон, то в Москве хлеб стоил в 80 раз дешевле, чем в
Испании.
Этот принцип ценообразования создавал на Западе жесткий
барьер, который безвыходно запирал людей с низкими доходами в состоянии
бедности – вынужденные покупать дорогие необходимые продукты, люди не могли
накопить денег на дешевые «продукты для зажиточных». В СССР, напротив, низкие
цены на самые необходимые продукты резко облегчали положение людей с низкими
доходами, почти уравнивая их по фундаментальным показателям образа жизни с
людьми зажиточными. Таким образом, бедность ликвидировалась, человек ценами
«вытягивался» из бедности, и СССР становился «обществом среднего класса».
