Так что Мариша решила прогуляться по теплоходу в одиночестве, привести мысли в порядок и немного отдышаться после нового приступа злости на мужа. Какое право он имеет появляться в ресторане с таким независимым и гордым видом? Да еще при этом усаживаться за стол, словно он хозяин положения. Да он должен лебезить и пресмыкаться перед Маришей, вымаливая у нее прощение за свою вчерашнюю выходку!
Однако Смайл никакого желания пресмыкаться или тем более лебезить не выказывал. И Мариша от этого злилась еще больше.
– Он меня не любит – это факт! Вот Борис свой сухофрукт любит. Или делает вид, что любит. Ну, а кто действительно любит – так это Василий!
При воспоминании о своем ночном собутыльнике Маришу охватило неожиданно теплое чувство. Василий произвел на нее самое благоприятное впечатление. Да, он был не особо красив, не особо умен и не особо обаятелен, но зато он благородно надирался в баре в полном одиночестве, пока его жена развлекалась по-своему. Он не сделал ни малейшей попытки склеить Маришу. Он просто изливал ей душу, как излил бы ее любому другому, кто бы оказался рядом с ним в этот момент.
– Как он там? – встревожилась Мариша. – Не простудился ли? Надо бы его проверить!
Но стоило ей принять это решение, как возле нее возник Борис.
– Ну что? Приходишь в себя после бурной ночи?
– Бурной? – удивилась Мариша. – Ночи? О чем ты?
Но Борис не ответил. Он как-то странно скосил глаза и шмыгнул прочь. Зато рядом с Маришей возник ее собственный муж.
– Кто этот тип? – угрюмо поинтересовался у нее Смайл. – Что ему от тебя было нужно?
– Так… Ничего. Спросил, который час.
– У него что, своих часов нету?
– Наверное, нет. Да какая тебе-то разница?
Смайл промолчал, а затем спросил:
– Чем займемся?
Вообще-то, сегодня была предусмотрена остановка на острове Валаам с посещением самого крупного мужского монастыря Северо-Запада. Монастырь славился своим строгим уставом и почти полнейшим исключением женского пола из жизни монастырской братии, что Мариша считала полным абсурдом. Если уж идешь в монастырь, будь готов к тому, чтобы противостоять всевозможным мирским соблазнам. А прятаться от них за монастырскими стенами – это не подвиг, а трусость!
Женщины на острове, к примеру, не имели права даже в некоторых местах переступать порога скитов. Дело доходило до того, что они приходили к порогу скита, выполняли снаружи те работы, в которых была нужда монахам – преимущественно это была заготовка и варка ягод, грибов и прочих лесных даров впрок на зиму, для долгих зимних постов. Потом оставляли приготовленные банки и уходили. Монахи появлялись лишь после их ухода.
Тем не менее сам остров был великолепен. Мариша бывала тут еще в те времена, когда монастырь состоял из парочки скромных, наспех покрашенных скитов и развалин основного монастырского каре с главным храмом. Тогда монахов на острове было от силы полтора десятка. Теперь же их количество увеличилось многократно.
Хорошо это или плохо, когда столько здоровых и дееспособных мужчин живут обособленно, не принося никакой пользы государству, Мариша сказать не бралась. Но, с другой стороны, если они не приносят пользы, то ведь и вреда от них никакого нет?
У каждого свой путь в этой жизни и свой разговор с Богом. Кто-то идет к нему прямой и светлой дорогой, кто-то извилистой и неприметной тропкой. Но в результате все оказываются там, где законы земные перестают действовать. И остается лишь сам человек и тот, кто его создал. И тут уже не поможет ни толстый кошелек, ни деловые связи.
Так что чем раньше человек сможет осознать этот простой факт, тем лучше для него же самого. Но если бы все в миру стали жить по тем правилам, по каким живут священнослужители, возможно, мир бы наш стал лучше, добрее и светлее?
Но до благословенного острова, где почти все дни в году держалась хорошая и ясная погода, было еще несколько часов пути. И чем их занять, Мариша решительно не представляла.
– Прогуляемся по палубам?
– Хорошо.
Смайл не скрывал своего недовольства от их размолвки. Но и оставлять супругу одну тоже не желал. Так они и ходили взад и вперед, дуясь друг на друга, пока Мариша неожиданно не наткнулась взглядом на прикрытое белым покрывалом тело на одном из шезлонгов.
Если ей не изменяла память, то где-то тут она и оставила вчера ночью храпящего Василия. Не именно на этом шезлонге, но где-то рядом. Неприятное предчувствие царапнуло Маришу, но она промолчала. Они делали уже третий круг, когда Мариша наконец решилась обратить внимание мужа на странного человека, спящего в разгар дня.
– Смотри, через пару часов всем уже надо на берег сходить, а этот тип все дрыхнет!
– Оставь человека. Спит себе и спит. Тебе-то какое дело?
– Нет, не скажи. А вдруг ему плохо?
– Ему хорошо! – внезапно разозлился Смайл. – Плохо только мне!
Мариша надулась. И еще один круг они совершили в полном молчании. Мариша изо всех сил высматривала Василия с его женой, но не видела. Ладно, допустим, жена до сих пор режется в карты в казино, но Василий? Неужели мужик до сих пор спит?
И когда на горизонте вновь замаячили шезлонги, на сей раз почти все занятые, Мариша не утерпела:
– Смотри, все люди как люди, лежат, загорают. А этот как с головой укрылся, так и дрыхнет!
– И что с того? Спит человек!
– Так уже первый час дня! Скоро обед, а после обеда сразу же экскурсия по острову! Он что, не хочет туда попасть?
– Значит, он там уже был!
Но Мариша закусила удила. Это тело под покрывалом смутно ее тревожило. Она бы не смогла отправиться на берег Валаама, не будучи уверенной, что за ее спиной на судне все в полном порядке.
– Давай сообщим капитану о беспорядке. Этот человек лежит тут уже почти два часа и ни разу не пошевелился!
Смайл кинул на Маришу странный взгляд, но больше спорить не стал. Он просто пошел дальше. Смайл явно намеревался и в этот раз пройти мимо и забыть обо всей этой истории, которую пыталась навязать ему жена, но в этот момент другие люди внезапно заинтересовались спящим гражданином.
Произошло это в тот момент, когда играющие на палубе в мячик маленькие мальчишки внезапно послали сильный пас в сторону спящего человека. Тот не проснулся, не зашевелился и вообще никак не выразил своего отношения к полученному удару. Но покрывало с него сползло. И родители мальчишек встревожились:
– Послушайте… Э-э-э… послушайте, господин хороший! – затеребил его за плечо отец нашкодивших мальчишек. – Вы уж их извините, ладно? Они не хотели, честное слово!
Но мужчина и голоса не подал. Как лежал навзничь, так и продолжал лежать. И все же его затылок встревожил Маришу. У Василия тоже были темные, коротко стриженные волосы, как и у этого человека. Неужели это он? Но почему он до сих пор лежит на палубе, а не у себя в каюте? Никак не может проспаться после вчерашних возлияний? Или не хочет возвращаться к жене? Что с ним вообще такое?
