– С кем? – насторожилась я.
– Ну, с тем маньяком, который в девушек стреляет, – спокойно пояснил Паша. – Тебе, наверное, кто-то другой написал. Просто попугать.
– А что, у тебя есть догадки о том, кто у нас Стрелок? – нервно осведомилась я.
– Нет… То есть кто-то из универа, наверное, – пожал плечами Паша. – Поля, как ты думаешь, меня арестуют?
– Наверняка, – психанула я. – Капитан уверен, что ты крутил романы сразу с тремя убитыми девицами. А когда они об этом узнали, решил уничтожить своих бывших любовниц.
– Я крутил что? – Челюсть у Паши отвалилась, обнажая редкие остатки гнилых зубов. Он потешно захлопал коротенькими белыми ресницами и переспросил: – С кем я крутил романы?
– Со своей сестрицей и двумя ее однокурсницами, – злорадно пояснила я.
– А… – По-моему, на языке парня вертелась фраза: «А она в своем уме?», – но он проглотил эти слова, закашлялся, затем выпятил вперед хилую грудь, пригладил руками редкие волосы и радостно ухмыльнулся: – Нет, ну не то чтобы прямо романы, но девушки ко мне так и липли…
– Именно, – отчеканила я. – А поскольку ты у нас человек скромный, повышенное внимание тебя утомляет, вот ты и ликвидировал его источник.
– Полька, да что ты несешь? – отчаянно выкрикнул Паша. – Ты что, меня первый день знаешь?
– А при чем тут я? Тебя капитан плохо знает, – устало сказала я. Мне уже было стыдно за свою вспышку. Надо же, даже перед смертью не могу язык на привязи держать, а ведь хотела доброе дело сделать! – Я его пыталась переубедить, но безуспешно. Паша, тебе меня совсем не жалко?
– А где он тебя убивать собирается? – наконец-то заинтересовался Паша. – Он это написал?
– Нет, вероятно, забыл сообщить, как и место, где он будет сидеть. Но я полагаю, что на кладбище. Народу много, пока в сутолоке обратят внимание на то, что у меня во лбу лишняя дырочка, он будет уже далеко.
– Так ты не ходи завтра на кладбище! – бодро предложил Паша. – И никаких проблем.
– Он знает, где я живу, – отмахнулась я.
– Надень на голову шлем. – Сегодня Паша просто фонтанировал идеями.
– У тебя дома лишний есть? – поинтересовалась я. – Да, и бронежилет не забудь. Повеселю завтра публику.
– Постой… – растерялся парень. – А разве в милиции тебе шлем не выдадут?
– Не выдадут. – Бессмысленный разговор мне надоел, и я решительно встала. – Павел, сейчас мы пойдем на кухню есть блины, но я тебя прошу: при мамочке про Стрелка ни слова!
– Могила! – горячо заверил Паша, а я вздрогнула.
– И еще, – собравшись с мыслями, продолжила я, – покушаем и пойдем в ночной клуб. Надо с одним человечком побеседовать.
– Нет! – взвыл Паша. – После этих бесед у меня до сих пор на всем теле синяки!
– Лучше синяки на теле, чем дырка во лбу! – выдала я. – В общем, это обсуждению не подлежит, считай это приказом.
– А у меня нет денег! – радостно возвестил Паша через пару секунд глубокой задумчивости.
– У меня есть, – успокоила я. – Правда, ананасов в шампанском тебе не обещаю, но на две чашечки кофе как-нибудь наскребу. Так что идти тебе со мной придется.
* * *
Ровно в 21.00 мы с моим колоритным спутником стояли возле входа в сияющий неоновыми огнями ночной клуб «Маршал». Конечно, фейсконтроль у нас в Белгороде не строгий, но все же у меня были сильные сомнения в том, что нас пропустят внутрь. Паша не только внешностью, но и прикидом смахивал на тень отца Гамлета. Поношенный свитер на три размера больше весело реял на ветру, завиваясь вокруг тощей Пашиной фигуры веселыми складками. Китайский серый пуховик он почему-то снял и держал в руке, хотя по сравнению со свитером пуховик был не так уж и плох. Аккуратные белые кроссовки, в принципе, со свитером гармонировали, но входили в явный диссонанс с неоновой вывеской, яркими пальмами на красочных витринах клуба-казино и горящими у входа факелами в чугунных светильниках. Мое красное осенне-весеннее пальтишко тоже не блистало гламурной роскошью, и, хотя под ним было вполне приличное коротенькое красное коктейльное платье, я тоже ощущала себя чужой на этом празднике жизни. К тому же сменной обуви я с собой по недомыслию не захватила, а значит, в любом случае мне придется щеголять по залу в мини-платьице и теплых демисезонных сапогах без каблуков.
Как ни странно, в клуб нас пропустили, похоже, охрана в этой жизни видела и не такое. Мы стремглав вбежали внутрь, замерзший Паша, слегка отогревшись, галантно помог мне снять пальто и сдал нашу одежду в гардероб. Я еще раз с тоской поглядела на черные сапоги, убивающие весь вид, и мы под руку отправились через холл. Направо располагался бильярдный зал, откуда доносился спокойный голос игроков, налево, по всей видимости, был диско-зал. В это время он был еще пуст, и, хотя свет уже погасили, а неоновую подсветку еще не включили, благодаря нескольким открытым широким дверям видимость в зале была неплохой. Так, надо осмотреться – где-то тут, если капитан не ошибся, должен находиться Антон Дутиков. Как, интересно, я его узнаю? Мы подошли к бару, я взяла в руки тоненькое меню, развернула и посмотрела на цены. Под ложечкой противно заныло, и я пожалела, что днем великодушно скормила все мамины блины Паше. Тогда аппетита у меня как-то не было, но теперь поесть захотелось со страшной силой, и я глотала слюну, испытывая сильнейшее желание Пашу как следует укусить. Все мои карманные деньги ушли на входные билеты в это райское местечко, и на еду уже ничего не осталось. Под ритмичную громкую музыку я уныло листала меню, как вдруг Паша больно вцепился мне в плечо и заорал в самое ухо:
– Полька, откуда он тут?
Повернув голову, я перехватила полный ужаса Пашин взгляд и развернулась к дверям, чтобы увидеть источник ужаса. Источник был мне неплохо знаком: в зал пружинистой походкой входил Филипп. Я торопливо отвернулась, размышляя: что бы это могло означать? Впрочем, вероятно, только то, что наш «латинский любовник» – большой любитель всевозможных ночных тусовок. Не обратив на нас с Пашей внимания, Филипп прошел к расположенной напротив барной стойке и сел рядом с невзрачным коротышкой в темной бандане и светлой майке с рисунком, ярко блестевшим в неоновых лучах. Тот резко обернулся к вновь прибывшему и что-то спросил. Завязалась оживленная беседа, а я, забыв даже про голод, предалась размышлениям: как бы подобраться к ним поближе, чтобы услышать хоть обрывок разговора? Впрочем, размышления эти были явно бесплодными, поскольку музыка гремела так, что услышать даже очень громкую речь было возможно, лишь подсунув ухо к губам говорящего.
Я еще раз внимательно оглядела зал. Кроме Филиппа и коротышки в бандане в нем находились лишь несколько официантов и официанток в форменной одежде. Вряд ли Антон Дутиков подрабатывает в баре, решила я, скорее всего просто сегодня задерживается. Желудок опять сжался от голода, и, рассудив, что терять мне нечего, кроме голодных судорог, я решительно двинулась вокруг стойки по направлению к Филу. Паша, кажется, что-то прокричал мне вслед, но музыка гремела, заглушая посторонние звуки, и я с чистой совестью сделала вид, что ничего не слышу. Нарочито покачивая бедрами, я подошла к Филиппу и, радостно оскалившись, громко прокричала:
