И все же она опустила глаза. На миг, но смутилась. И, что
досаднее, он это, кажется, понял.
– И тебя обязательно всякий раз называть княжной?
– Нет, – сказала Анастасия. – Пожалуй, тебя
можно считать полноправным воином. Вот только подчиняться моим приказам
обязательно. Возражений нет?
– Нет, – сказал он серьезно. – Я человек
военный, малость мерекаю.
– Кстати, какого ты рода? Или у вас, Древних, все было
иначе?
– Иначе, – сказал он. – Русского рода, и все
тут.
– А с кем ты воевал? – с любопытством спросила
Ольга. От этого простейшего вопроса он явственно помрачнел. Оторвал зубами
желтый конец своей дымящейся палочки, выплюнул его под ноги, зло сжал губы.
Потом глухо сказал:
– С гадами, княжна, с гадами. С кем воюешь, всегда
знаешь. Если бы еще знать со всей определенностью – за что... А то, как ни
крути, даже не девяносто процентов уверенности получается...
Тема для него была не самая приятная, сразу видно. Здесь
таилось что-то большое и сложное, горькое для него, и Анастасия, круто уводя
разговор в сторону, спросила:
– Значит, никаких богов у вас не было?
– Богов? Да нет, только те, которых сами по глупости склепали
неизвестно по чьему образу и подобию...
Теперь помрачнела Анастасия. Получалось, что все обретенные
за короткое время путешествия знания только отнимали что-то, отсекали кусок за
куском от полного недомолвок и несообразностей, но привычного с детства мира.
Ей пришло в голову, что погоня за Знаниями – не столь уж легкое и радостное
дело. Впрочем, в голову ей это приходило и раньше. Просто сейчас она
неопровержимо в том убедилась. И теперь перед глазами постоянно будет
напоминание о прежнем порядке вещей, ничуть не похожем на нынешний...
Она подняла голову и вновь ощутила укол досады – живое
напоминание дерзко ее разглядывало. Потом оно спросило: :
– А если я скажу, что ты чертовски красивая, это
какие-то ваши этикеты не нарушит?
– Нет, – сухо сказала Анастасия. – Хотя я и
не знаю, что означает «чертовски».
– Да то же, что и «обалденно».
Анастасия не знала и этого слова, но признаваться в том не
стала – похоже, он забавлялся, подбрасывая древние забытые слова.
Самоутверждался. Ничего, пусть порезвится, быстрее освоится. А поставить на
место никогда не поздно.
– Представить себе не могу, как матриархат в натуре
выглядит, – признался Капитан. – К вам уже вроде бы привык,
металлисточки, но осознать, что кругом – матриархат... – Он замолчал,
осененный какой-то догадкой. У него даже челюсть отвисла. – Черт, надо же!
– Что? – спросила Анастасия без особого
любопытства.
– А то, Настенька, что я – единственный член партии
посреди этого вашего феодализма! В бога, в душу! Нет, серьезно! – Он
стукнул кулаком по колену. – Надо же! Вот сейчас созову из своей персоны
чрезвычайный съезд, и ка-ак выберу из себя генсека! В уставе на сей счет ничего
не сказано, то бишь не запрещено. – Он поднял руку. – Итак, кто за,
кто против? Воздержавшихся нет, избран единогласно. Мама родная, видел бы
комбат – Анастасия ничегошеньки не поняла, но не мешала ему помирать со смеху и
объяснений не требовала. Пусть забавляется, как ему охота. Собаки привыкли и
ластились к нему, он уже не шарахался, и видно было, что собак он любит. Но
чуть погодя на него снова накатило – он увидел восходящую над верхушками
деревьев Луну и оцепенел, задрав голову:
– Эт-то что за иллюминация?
– Это не илл... это Луна, – сказала
Анастасия. – У вас ее не было на небе?
– Быть-то была... – Он лихорадочно раскрыл черный
ящичек, достал оттуда странное устройство в виде двух толстых черных трубок,
соединенных перемычкой, приложил к глазам и навел на Луну.
Устройство это оказалось невероятно занятной игрушкой. Чудо
какое-то. Когда Капитан объяснил, как надо в него смотреть, Анастасии визжать
хотелось от восторга, забыв о рыцарском достоинстве. Она едва сдержала это
недостойное побуждение. Луна придвинулась гораздо ближе, круглые горы, скалы и
расселины виднелись совсем явственно! И звезды! Она навела чудесный «бинокль» на
Плывущие Звезды, с трудом поймала в поле зрения одну, но на сей раз ничего
особенного не увидела – звезда просто увеличилась в размерах, стала словно бы
диском с четкими краями. Капитан сам недоумевал, не в силах сообразить, что это
такое, немного разочаровав этим Анастасию, жаждавшую теперь объяснения
решительно всему на свете. Она с превеликим сожалением отдала бинокль Ольге. А
Капитан смотрел на Луну невооруженным глазом и почесывал в затылке:
– Нет, раньше она была гораздо меньше. Крепко же у вас
все сдвинулось...
Верстовой столб 8.
О златоусте
На дальнем утесе, тосклив и смешон,
он держит коварную речь...
Н. Гумилев
Кавалькада далеко отклонилась на юг от Тракта. С одной
стороны, это было опаснее, с другой – как раз безопаснее, ибо неизвестность сама
по себе пугала меньше, чем отряд Красных Дьяволят, быть может скачущих по
пятам. Узнав, в чем дело, Капитан такое решение полностью одобрил. Для него
освободили от вьюков заводного коня. Правда, ездить верхом он не умел совсем,
но героически терпел все неудобства. Да и вьючное седло было гораздо удобнее
для новичка, чем обычное.
Анастасия вскоре убедилась, что неожиданно объявившийся
сотоварищ лишним никак не будет, а пользу может принести нешуточную. Этот его
«автомат» был страшным оружием (действие его Капитан продемонстрировал. Мишенью
послужил ствол дерева). Действие «гранат», странных железных штук, Капитан
показать отказался, объяснив, что их у него слишком мало, но заверил, что это
еще почище автомата. Пришлось поверить ему на слово. Кроме того, у него была
коробочка со стрелкой, все время показывавшей на одну из сторон света. И часы
на руке – Анастасии с трудом верилось, что эта крохотная коробочка, где мерцают
цифры, заменяет огромное башенное устройство с шестернями в человеческий рост.
Все эти чудеса ее несказанно восхищали, однако...
Однако они же были источником досады и смутного
недовольства. Капитан со своим оружием и прочими восхитительными штуками являл
символ некоего превосходства – что из того, что от мира Древних, великого и
могущественного, остался он один, и запас боевых припасов у него не вечен? Что
из того, что конец мира Древних был ужасен? Капитан был здесь, рядом –
удивительная смесь беспомощности и силы. И еще этот его взгляд! «Но я-то ему не
женщина Древних!» – в который уж раз повторяла Анастасия про себя раздраженно,
однако это заклинание не успокаивало.
А он, неумело покачиваясь в седле, ехал рядом, сильный и
загорелый. Молчал. Сначала было Анастасия с Ольгой набросились на него, как
охотничьи псы на лесного ящера, требуя подробных рассказов о мире Древних, и он
охотно рассказывал. Но потом девушки почувствовали некое пресыщение и усталость
– слишком много знания сразу, слишком много вещей, казавшихся чудесными
сказками. Рассудок бунтовал, не в силах справиться с этим изобилием. К тому же
его рассказы переворачивали с ног на голову буквально все, доселе известное, в
том числе и то, что многими, отнюдь не самыми глупыми людьми, испокон веков
почиталось в качестве неопровержимых истин. Не признаваясь себе в том,
Анастасия мучительно гадала, что же такое выдумать, чтобы как-то исправить
положение, вернуть себе прежнюю роль, а Капитана сделать чуточку слабее,
растеряннее, зависимее. Самую чуточку... Но в то же время его стоило пожалеть –
он утратил свой мир навсегда, и то, что этот мир погиб какое-то время спустя,
утешением, Понятно, служить не может, совсем наоборот... Целый букет
разнообразных чувств, сложнейшее отношение к Капитану... Ольге легче – она
как-то не утруждалась самоедством, копанием в себе. К тому же украдкой поглядывала
на Капитана так, что Анастасия вспомнила о ее привычках – оказавшихся, как
выяснилось, не извращением, а скорее пробудившейся памятью о прежнем порядке
вещей. Тьфу, пропасть!
