Анастасия посмотрела влево – там и в самом деле стоял целый
город. Город на колесах. Крытые грубой тканью огромные повозки и настоящие
домики – но на высоких колесах, с оглоблями и дышлами, уткнувшимися в землю, с
окнами и дверями, крылечками и латаными жестяными трубами. Тысячи повозок,
тысячи домиков, образовавших неисчислимые улицы и тупики жуткого лабиринта. Там
дымили печи, взлетали снопы искр над крышами кузниц, бегали дети, ревел скот,
под навесами в стойлах из жердей стояли кони, висело на веревках белье. В любой
момент этот город мог сняться с места и тронуться в путь. И над городом на
высоченном столбе, обитом жарко блестевшими золотыми бляхами, на белом человеческом
черепе (слишком большом, чтобы быть делом рук природы), вцепившись в него
шестью растопыренными лапами, восседал гигантский золотой паук с черными
матовыми глазами. А чуть пониже развевались по ветру то ли длиннющие лошадиные
хвосты, то ли пучки черных веревок.
Один из пленивших Анастасию поскакал в город – видимо,
известить кого-то. Мелькнул на улицах, направляясь к столбу с пауком (или
жуком?) и исчез в суетне таких же черных.
Анастасию грубо схватили за плечо и повернули, толкнули в
спину костистым кулаком:
– Пошла!
– Я... не умерла? – спросила она неуверенно. Тычок
кулаком в поясницу:
– Скоро убедишься, что тут живые...
Они вошли в город, зашагали меж повозок и домиков. Анастасия
поразилась, что никто не обращает на них внимания. Взглядывают мельком и тут же
равнодушно отводят глаза, уступают дорогу без страха, без любопытства, без
единого человеческого чувства. Только у детей, и то совсем крохотных, Анастасия
увидела в глазах живой блеск. Те, что постарше, уже пугали насквозь пустыми
глазами.
Они подошли к столбу с черепом и жуком. Вблизи оказалось,
что столб воистину громаден. Черные веревки сухо шелестели в налетевшем
ветерке. Дом под столбом был больше и наряднее остальных – но и он, понятно, на
колесах.
Захватчики переменились на глазах. Теперь они приняли вид
раболепный и предупредительный, хотя пока что не видно никого, перед кем
следует эти чувства проявлять. Они стояли в ряд, смирнехонько, вытянув руки по
швам.
Скрипнула дверь, и сверху позвали:
– Входите!
Старший толкнул Анастасию в спину, и она пошла вверх по
приставному крыльцу с перилами. Следом на цыпочках взбирался старший. Казалось,
он и не дышит.
Прихожая, где застыли двое воинов в черном, с секирами.
Дверь медленно распахнулась. Старший уже не толкал – упер в спину Анастасии
палец и направил в проем, бесшумно ступая следом. Дверь бесшумно же
захлопнулась за ней.
– Подойди ближе, – произнес лишенный человеческих
чувств мужской голос – словно сам воздух, насыщенный запахами железа и песка,
складывался в слова под ударами невидимого кнута.
Анастасия сделала два шага вперед.
– Развяжите руки.
Шаги за спиной. Руки Анастасии оказались свободны. Она
встряхнула ими, разгоняя кровь по жилам и жилочкам, огляделась.
В черном высоком кресле сидел человек в черном. Узкое Длинное
лицо, крючковатый нос, острый подбородок. Совершенно голый череп перехвачен над
глазами обручем с золотым жуком. Казалось, жук впился ему в лоб всеми шестью
лапами и застыл, подобно третьему глазу. Такой же жук, только побольше,
восседал на спинке кресла над его голоси, и из жука рос золотой семисвечник. По
обе стороны кресла стояли такие же люди в черном, только у этих жуки висели на
груди на золотых цепочках.
– Убирайся.
– Великий Мастер, она строптива, и я опасаюсь... –
прошелестел из-за спины Анастасии старший над схватившими ее.
– Великие истины усмиряют самых строптивых, –
сказал человек в черном. – Убирайся.
Дверь мягко затворилась. Полтора десятка взглядов
скрестились на Анастасии. Она стояла, гордо подняв голову, притворяясь, будто
не замечает этих взглядов – шарящих, холодных. И совершенно пустых.
– Ну что же, – сказал тот, кою назвали Великим
Мастером. – Она слишком красива, чтобы продолжать род рабочего быдда, а
следовательно, достойна продолжать род кого-то из вас, Хранители Кнута и Лопаты.
– Сначала следовало бы меня спросить, согласна ли я
продолжать чей-то там род, – сказала Анастасия. – И стоит ли его
вообще продолжать?
На нее уставились даже не возмущенно – с безмерным
удивлением.
– Участь женщины – неустанно продолжать род, –
сказал Великий Мастер. – А участь рожденных женщиной – вести вперед
Великий Канал. Ты, должно быть, издалека, и разум твой темен, если ты не знаешь
очевидных вещей.
– Я – княжна Анастасия из рода Вторых Секретарей,
рыцарь Счастливой Империи.
– Придуманные дикарями звания нелепы перед Великим
Каналом.
– Прекрасно, – сказала Анастасия. – Похоже,
меня собираются сделать чьей-то женой, не спрашивая, как я к этому отношусь?
– Какое это имеет значение – твое отношение к делу?
сказал Великий Мастер. – Хранители, как ни удивительно, эта дикарка
способна связно выражать свои мысли, пусть и примитивные. Это лишний раз
доказывает, что получить ее должен кто-то из вас.
– Кто вы? – спросила Анастасия, решив пока что не
ввязываться в споры.
– Мы – – слуги Великого Канала, – сказал Великий
Мастер. Он встал с кресла, подошел к Анастасии, положил ей на плечо холодную
жесткую руку и подтолкнул к окну. Из окна виднелось за скопищем передвижных
домиков пыльное марево и облака пара над Каналом; тысячеустый шум, грохот
железных зверей, бадей и колес тачек долетали и сюда.
– Но зачем все это? – удивленно спросила
Анастасия, ничуть не притворяясь.
– Мы – лишь скромные слуги Великого Канала, –
сказал Великий Мастер. Его голос словно пытался вопреки своей природе стать
мягким, но тщетно. – В незапамятные времена мир был дик и бессмысленен.
Жалкие дикари ковыряли землю мотыгами и строили хижины, без пользы расточая
труд и зачатки ума на сотни неразумных дел, прибавляя этим хаоса. И тогда
пришел Великий Тро, чьи священные волосы распростерлись над миром семицветной
жизнетворящей радугой, возвещавшей о наступлении Эры Порядка и Труда, Тро
протянул руку, и на ладонь ему сел, дабы вкусить крохи великой премудрости,
Божественный Жук, и мысль Тро оплодотворила Жука озарением идеи Великого
Канала. И откладывал Жук яйца, а Тро дул на них, и рождались Славные Предтечи,
родоначальники Хранителей Кнута и Лопаты – Яго, Свер, Бер, Фир, Ког, Фре. И
труды Родоначальников озарили светом божественной премудрости Великого Тро толпы
дикарей, дав начало Великому Каналу. И первые комья земли взлетели, и Великий
Канал пролег по земле, круша гниющие в ней кости дикарей и сметая их убогие
капища. Мы, Хранители, смертны – но бессмертен Великий Канал. Сотни лет он
неотвратимо растет.
– Сотни лет? – шепотом переспросила Анастасия
удивленно, боясь поднять на него глаза, чтобы не столкнуться с бездонной
пустотой его взгляда.
