– Понимаю, – сказала Анастасия. – Лучше
расскажи, где ты пропадаешь.
– Там и пропадаю. Споры-разговоры до одури. Отсюда ведь
ходит много торговых караванов... Так что есть книги и есть люди...
– А я? – спросила Анастасия, подняв к нему
лицо. – Ты не забывай, пожалуйста, – я ведь не за одними
приключениями поехала. За Знаниями.
– А знания, Тасенька, иногда до того тяжелая вещь – он
смотрел ей в глаза угрюмо и печально, и Анастасия отчего-то почувствовала
смутную тревогу.
– Я уже взрослая, – сказала она.
– Я вот тоже взрослый, – сказал Капитан. – И
повидал побольше твоего. А все равно страшно до ужаса...
– Ты о чем?
– Ох... Пошли, ждут нас. – Он спрыгнул с
подоконника, подхватил ее, прижал, шепнул на ухо: – Таська; Таська... Ну что за
беспокойная штука жизнь – едва уверишься, что все хорошо, как новая пакость в
затылок дышит...
В его голосе звучала такая тоска, непонятная и надрывная,
что Анастасия невольно отстранилась, захваченная его тревогой:
– Что случилось? Что-то ведь случилось...
– Пошли. Смеркается уже, нас ждут.
...Анастасия давно уже приметила эту башню, стоявшую
особняком на окраине Китежа, поодаль от крайних домов. Высокая, этажей в
десять, со странной крышей – полукруглый купол из множества стекол в медной
обрешетке. Оказалось, что это и есть башня звездочетов.
Внутри было чисто и тихо. Поднимаясь по широкой лестнице,
Анастасия мельком успевала разглядеть в дверных проемах на этажах ряды полок с
толстыми книгами, какие-то громоздкие загадочные устройства, столы,
заставленные диковинной стеклянной посудой, чучела знакомых и незнакомых зверей
и птиц.
– Алхимики тут работают? – спросила она понимающе.
– Бери выше, – сказал Капитан. – Это,
конечно, не академия де сиянс, но единственное серьезное научное заведение на
ба-а-льшом пространстве... Нет, нам выше, на последний.
Они поднялись под самый купол. У Анастасии разбежались глаза
– на кованых треножниках в человеческий рост стояли несколько огромных труб,
напоминавших бинокль Капитана, уставленных вверх, в свободные от стекол
квадраты медного каркаса-купола. На столах лежали странные приспособления,
загадочные цветные рисунки – раскрашенные в несколько цветов круги и
полумесяцы, черные диски с лохматой золотой бахромой, россыпь золотых точек на
черном – в иных Анастасия узнала знакомые созвездия; были и очень точные
изображения хвостатых звезд, иногда появлявшихся в небе и наводивших ужас на
людей.
– Я посмотрю, можно? – Не вытерпев, Анастасия
рванулась к ближайшей трубе, соблазнительно поблескивающей фиолетовой линзой.
– Потом, – деликатно, но твердо отстранил ее
Капитан. – Сейчас соберутся люди для серьезного разговора, тебе тоже
придется участвовать, как человеку серьезному, так что держись соответственно,
потом насмотришься...
Люди входили один за другим, приветствовали их поклонами и
степенно рассаживались у стен меж труб и столов – старые и молодые, иные с
обветренными лицами многостранствовавших, то ли купцы, то ли рыцари. Их
набралось около тридцати. Молчание казалось Анастасии тягостным, напряженным.
Она невольно выпрямилась в кресле с высокой спинкой, положила руки на колени.
– Приступим, – сказал старик, приходивший тогда к
Елизару. – Друзья, перед нами – княжна Анастасия. Не могу сказать, что она
искушена в науках, но тянется к знаниям, а это само за себя говорит. Потому мы
решили пригласить и ее. Должен предупредить, княжна: знания – вещь тяжелая.
– Я взрослый человек, – сказала Анастасия. –
И жизнь немножко повидала, смею вас уверить. В моей стране женщины занимают
несколько иное положение...
– Права на знания у женщин никто не отнимает и
здесь, – мягко сказал старик. – Перейдем к делу. У ваших звездочетов
есть что-нибудь подобное? – он показал на зрительные трубы.
– Нет, – сказала Анастасия, вдруг ощутив прилив
жгучего стыда за тот мир, что остался далеко позади и временами казался уже
чуточку не настоящим, то ли сказочным, то ли приснившимся. – Честно
говоря, звездочеты наши имеют дело в основном со смутными легендами...
– А нет ли среди этих легенд рассказов о цвете и
величине Луны?
Анастасия старательно подумала и ответила:
– Вроде бы в незапамятные времена Луна была другого
цвета и гораздо меньше размерами... Это все, что я знаю. Вряд ли у нас есть
кто-то, кто знает больше.
– Все сходится, – сказал кто-то.
– Все сходится, – сказал старик. – Елизар,
будь добр... Елизар встал, развернул шелестящий свиток и укрепил его на
подставке так, чтобы видно было всем. На белом листе – восемь или девять
концентрических кругов. Старик медленно вышел вперед, остановился рядом с
подставкой держа в худой сильной руке резную указку.
– Самые первые наши небесные хроники описывают Луну
такой вот величины, белого или желтоватого цвета, – он указал на
внутренний, самый маленький круг. – Примерно такой она была до того, что в
Счастливой Империи называют Мраком, а у нас Хаосом. Поскольку к нам чудесным
образом угодил человек, живший до Хаоса, это можно утверждать совершенно точно.
Однако с течением столетий Луна увеличивается в размерах и постепенно меняет
цвет, – он прикоснулся указкой к нескольким кружкам. – И принимает
наконец облик, знакомый мне и вам – правда, со времен моего детства Луна еще
более увеличилась в размерах. Как явствует из бесед с нашим гостем, это может
означать только одно – Луна все ближе приближается к земле. Нынешняя наша наука
не могла предсказать последствия этого. Теперь же... Говори.
Капитан выступил вперед, и Анастасия увидела, как он бледен.
Он с трудом проглотил слюну, то поднимал голову, то упирался взглядом в пол.
– Я не специалист, – сказал он наконец. –
Помню только то, что читал в детстве. Есть какой-то предел отдаленности Луны от
Земли. Да, у него даже есть научное название. Но я не помню. Не все помню. За
этим пределом, независимо от того, упадет Луна на Землю или нет, Землю ожидает
катастрофа. Везде начнутся землетрясения, море бросится на сушу. приливные
волны достигнут невообразимой высоты, пылища поднимется до небес. А если Луна
упадет, будет совсем плохо. Города... Земля... Не знаю. Наверное, конец почти
всему. Это страшно и надолго. Когда это произойдет, я не знаю. Быть может,
можно как-то рассчитать, но я не умею... Завтра? Через сто лет? Не знаю. Но это
неизбежно.
Анастасия подавила выкрик (так, кажется, было и с другими).
Перед ее глазами пронеслись страшные, неоформившиеся и оттого еще более
пугающие картины неких исполинских несчастий – земля вздымается к небу тяжелыми
тучами перемешанного с обломками домов и деревьев чернозема и песка, стены
рушатся, кладбища разверзаются, гробы взмывают ввысь вслед за водой рек,
всплывающей в облака жутким, идущим наоборот, от земли к небу, дождем, и
высоченная мутная волна смешивает все в неописуемую грязь... Она ахнула, ища
взглядом помощи и поддержки.
